Фонд

— Хорошо, — нетерпеливо сказал Дарелл, — для меня это стало ясным… Какой абсолютный факт известен нам о Втором Фонде, а? Я вам скажу! Мы знаем, что Хэри Селддон поместил его в противоположном конце Галактики. Хомер Манн теоретизировал, что Селдон лгал о существовании Второго Фонда. Пеллеас Антор теоретизировал, что Селдон, наоборот, говорил правду, но солгал относительно местонахождения Фона. Но я говорю, что Хэри Селдон совсем не лгал, он говорил абсолютную правду.

Но что такое другой конец; Галактика — плоский, в форме линзы объект. В поперечном сечении ее плоскости — это круг, а у круга нет конца — как поняла Аркадия. Мы — мы, Первый Фонд, — расположены на Терминусе, на краю этого круга. По определению, мы в конце Галактики. Теперь последуем по краю круга и найдем другой конец. Идем, идем, идем — и вы не найдете другого конца. Вы просто вернетесь к исходной точке…

И там вы найдете Второй Фонд.

— Там? — повторил Антор. — Вы хотите сказать, здесь?

— Да, я хотел сказать «здесь»! — энергично воскликнул Дарелл. — Ну да, где же еще ему быть? Ты сам сказал, что если люди Второго Фонда — стражи Плана Селдона, непохоже, чтобы они находились в так называемом другом конце Галактики, где они были бы так изолированы — дальше некуда. Ты думал, что расстояние в пятьдесят парсеков более разумно. А я говорю, что это тоже слишком далеко. Что разумнее отсутствия всякого расстояния? И где они были бы в большей безопасности? Кто бы искал их здесь? О, это старый принцип, самое явное место вызывает меньше всего подозрений.

Почему бедный Эблинг Мис был так удивлен и лишен мужества своим открытием расположения Второго Фонда? Он отчаянно искал его, чтобы предупредить о приближении Мула, только обнаружил, что Мул уже захватил оба Фонда одним ударом. И почему сам Мул потерпел неудачу в своих поисках? Если кто-то ищет непобедимую опасность, он вряд ли бы искал ее среди уже завоеванных врагов. Поэтому мастера Разума спокойно смогли подготовить свои планы, чтобы остановить Мула, и достигли цели.

О, это до ужаса просто! Мы здесь, с нашими планами и схемами, думали, что сохраняем секретность… тогда как все это время находимся в самом сердце и ядре наших врагов. Смешно!

Скептическое выражение не сходило с лица Антора:

— Вы искренне верите в эту теорию, доктор Дарелл?

— Я искренне верю в это.

— Тогда любой наш сосед, любой человек, проходящий мимо по улице, может быть сверхчеловеком из Второго Фонда, наблюдающим за моим разумом и чувствующим пульс моих мыслей.

— Именно так.

— И нам все это время разрешали продолжать без помех?

— Без помех? Кто сказал, что без помех? Ты сам показал, что Манна изменили. Почему ты думаешь, что мы послали его на Калган полностью по собственной воле, или что Аркадия послушала нас и последовала за ним по ее собственной воле? А? Вероятно, нам мешали без передышки. И в конце концов, почему они должны делать больше, чем могут? Им гораздо выгоднее ввести нас в заблуждение, чем просто остановить.

Антор погрузился в размышления, после чего у него на лице появилось недовольное выражение:

— Как хотите, но все это мне не нравится. О вашем приборе не стоит и думать. Мы не можем всегда оставаться в этом доме, как только мы выйдем — мы пропали, зная то, что сейчас услышали. Если вы не сконструируете маленькую машинку для каждого жителя Галактики.

— Да, но мы не совсем беспомощны, Антор. У этих людей — Второго Фонда — особый разум, которого нет у нас. Это их сила, но и слабость тоже. Например, есть ли какое-нибудь оружие, которое было бы эффективно против нормального, зрячего человека, но которое было бы бесполезно против слепого?

— Конечно, — быстро сказал Манн. — Свет в глаза.

— Точно, — сказал Дарелл. — Хороший, сильный, слепящий свет.

— Ну и что из этого? — спросил Тербор.

— Но аналогия ясна. У меня есть Статический Прибор. Он устанавливает искусственный электромагнитный образец, который для разума человека Второго Фона все равно что луч света для нас. Но этот прибор — калейдоскоп. Он перемещается быстро и непрерывно, быстрее, чем получающий разум может уследить. Так вот, представьте мерцающий свет, который, если длится довольно долго, вызывает головную боль. Теперь усиливаем этот свет или электромагнитное поле до тех пор, пока оно не станет слепящим — и потом наступит боль, нестерпимая боль. Но только у тех, у кого определенный разум, не у всех.

— В самом деле? — сказал Антор с энтузиазмом. — Давайте опробуем его?

— На ком? Конечно, я не испытывал его. Но он будет работать.

— Так, где у вас управление полем, которое окружает дом? Я бы хотел посмотреть.

— Здесь. — Дарелл потрогал карман пиджака. Это был маленький предмет, едва оттопыривающий карман. Он бросил черный, усеянный кнопками цилиндр Антору.

Антор тщательно исследовал его и пожал плечами:

— Не чувствую никакой боли, когда смотрю на него. Послушайте, Дарелл, что я не должен трогать? Знаете, не хочется случайно отключить защиту дома.

— Ты не отключишь, — равнодушно сказал Дарелл. — Сама ручка заблокирована. — Он нажал на нее, та осталась на месте.

— А что это за ручка?