Фонд и Империя

Принц неуклюже провел по нему пальцами, попытался наиграть аккорд, но у него ничего не вышло:

— Ты умеешь играть на нем, урод?

Магнифико кивнул.

Торан внезапно сказал:

— Вы напали на корабль Фонда. Если Император не отомстит, то это сделает Фонд.

Медленно ответил другой, Коммасон:

— Какой еще Фонд? Или Мул уже не Мул?

На это не последовало ответа. Ухмылка Принца обнажила крупные неровные зубы. Связывающая клоуна цепь была разомкнута, и его рывком подняли на ноги. Визисонор сунули ему в руки.

— Играй, чудовище, — сказал Принц. — Сыграй нам серенаду любви и красоты для нашей иностраночки. Расскажи ей, что государственная тюрьма моего отца — вовсе не дворец. А я могу ее забрать туда, где она будет купаться в розовой воде и узнает, что такое любовь Принца. Спой нам о любви Принца, чудовище.

Он положил одно толстое бедро на мраморный стол и медленно повернул ногу. И его похабный взгляд привел Бэйту в бешенство. Мускулы Торана напряглись в нечеловеческом усилии под цепями. Эблинг Мис пошевелился и застонал.

Магнифико задохнулся:

— Мои пальцы одеревенели…

— Играй, урод! — заорал Принц. Он махнул рукой в сторону Коммасона, огни померкли, и в их неверном свете он, скрестив руки, стал ждать.

Магнифико быстрыми ритмичными движениями пальцев пробежал из конца в конец по многоклавиатурному инструменту — острая, скользящая, светящаяся радуга перекинулась через комнату. Послышался низкий нежный звук, печальный, плачущий. Затем он поднялся до грустного смеха, внизу же слышались однообразные аккорды.

Казалось, темнота стала еще более непроглядной и густой. Музыка достигала Бэйты словно сквозь мягкие складки невидимых одеял. Она увидела блестящий свет, как будто из глубины колодца сияла одинокая свеча.

Машинально она напрягла глаза. Свет стал еще ярче, но оставался неясным. Он суматошно двигался, менял цвета, музыка внезапно стала металлической, дьявольской — поплыла в высоком крещендо. Свет быстро замелькал, в такт колдовскому ритму. В свете — что-то стало корчится. Что-то с отравленными металлическими чешуйками корчилось и зевало. И музыка корчилась и зевала вместе с ним.

Бэйта боролась со странным ощущением, а потом внезапно догадалась. Все было почти так же, как тогда, в Камере Времени, в те последние дни на Терминусе. Это была тяжелая, липкая паутина ужаса и отчаяния. Девушка была подавлена.

Музыка плясала над ней, устрашающе хохоча, и отчаянный ужас на другом конце телескопа, в маленьком кружке света, пропал, когда она резко отвернулась. Лоб у нее стал мокрым и холодным.

Музыка замерла. Наверное, она звучала минут пятнадцать. Теперь в тишине огромное наслаждение охватило Бэйту. Ослепленная светом, она увидела покрытое потом лицо Магнифико с безумными глазами рядом с собой, скорбное.

— Моя госпожа, — выдохнул он, — как вы?

— Неплохо, — прошептала она, — но почему ты играл так?

Внезапно она вспомнила о присутствии других в комнате. Торан и Мис неподвижно и беспомощно лежали у стен, но ее глаза не остановились на них. Принц замер в странной позе у ножки стола. Коммасон дико стонал, с открытым перекошенным ртом.

Коммасон вздрогнул и бессмысленно завопил, когда Магнифико сделал пару шагов к нему.

Магнифико обернулся, прыжком подскочил к Мису и Торану и освободил их.

Торан рывком поднялся, жаждущими, напряженными руками схватил за горло помещика:

— Ты пойдешь с нами! Ты нам нужен, чтобы мы точно добрались до корабля.

Два часа спустя в кухне корабля Бэйта приготовила потрясающий домашний пирог, и Магнифико отметил возвращение в космос, набросившись на него, пренебрегая всеми манерами поведения за столом.

— Вкусно, Магнифико?

— У-гу.

— Магнифико?

— Что, госпожа?

— Что это ты там играл?

Шута передернуло:

— Я… Я лучше не скажу. Я выучил это однажды, а визисонор сильно влияет на нервную систему. Конечно, это была дьявольская штука, и она не создана для таких невинных, как вы, моя госпожа.

— Ой, да ну, Магнифико. Я не такая уж невинная. Не льсти. Я видела то же, что они?

— Надеюсь, нет. Я играл это исключительно для них. Если вы видели что-то, то это было лишь край его, то было издали.

— И этого было достаточно. Ты знаешь, что Принц потерял сознание?

Магнифико мрачно проговорил, глядя поверх большого, облитого кремом куска торта:

— Я убил его, моя госпожа.

— Что? — Она судорожно сглотнула.

— Он уже был мертв, когда я остановился — или мне пришлось бы продолжать дальше. Мне было наплевать на Коммасона. Его самой большой угрозой была смерть или пытки. Но, моя госпожа, этот Принц дьявольски смотрел на вас, и… — Он остановился от смешанного чувства негодования и смущения.

Бэйта почувствовала, как ею овладевают странные мысли, усилием воли подавила их.

— Магнифико, у тебя такая тонкая душа.

— О, моя госпожа… — Он наклонил покрасневший нос к пирогу, но почему-то не ел.

Эблинг Мис глянул в иллюминатор. Трантор был уже близко — он невероятно ярко сверкал металлическим покрытием.

Торан стоял рядом с ученым. Он горько сказал:

— Мы прилетели зря, Эблинг. Люди Мула опередили нас.

Эблинг Мис потер лоб рукой, потерявшей свою прежнюю округлость. Он что-то нечленораздельно промычал в ответ.