Фонтан

Каминская недовольно нахмурилась и, не сказав ни слова, завела машину.

— Под конец общего дела я дам вам небольшое интервью и сфотографируемся на память, — неожиданно, подняв свои загадочные глаза и посмотрев одновременно на обоих, глухим и глубоким голосом произнёс Громм.

Каминская удовлетворённо улыбнулась в зеркало заднего вида и в привычной для себя манере ловкого водителя выехала на главную дорогу, ведущую в небольшой городок, в котором с самого детства жили Рощин и Колосов.

Стоял полдень.

Белоснежные как вата зимние облака, дразнили скромное снежное покрытие земли и вздувались от важности.

Как и предполагала Каминская, подъездов к холму, на котором располагалась мастерская Колосова, было два. Второй как раз показал Рощин. Там было чище и цивилизованнее, нормальная асфальтовая дорога с фонарями и даже с дорожным знаком «Подъём».

Она по просьбе Рощина припарковалась напротив его старенького volkswagen passat. Когда она подъехала, он выбежал из тёплой машины в одном свитере, открыл капоты на обеих машинах и крикнул ей, чтобы она заглушила мотор. Затем бросив между двух аккумуляторов провода, махнул рукой, и она завела мотор.

Через некоторое время, зарядив аккумулятор и поменяв свечи зажигания, Рощин воскресил свой транспорт.

Когда он сел в машину, Каминская с нескрываемым любованием глядела на него. Всего лишь трое суток она была знакома с этим мужчиной, но он казался ей настолько родным и близким, будто она знала его всю жизнь.

Каминская по уши влюбилась в Рощина, и это немного пугало его, поскольку с ним такого ещё не случалось.

Громм всё это время сладко спал на заднем сиденье, посапывая и причмокивая губами во сне.

Каминская дала Рощину тряпку, чтобы он вытер руки. И получилось, что она сделала это сама. Елена протёрла его длинные пальцы и когда закончила, достала из своей сумочки увлажняющий крем и под его изумлённый взгляд стала растирать его огромные ладони.

Он смотрел на неё с хитрым прищуром, словно ожидая подвоха в её действии. Но по своему характеру он не привык и не любил бегать от чего-либо.

И поэтому, вглядываясь в её чёрные глаза, горящие заманчивым и восхищённым блеском, Рощин решил ничего не скрывать.

Каминская понравилась ему, а это уже редкость для него. Чтобы представитель женского пола, с чёрными как смоль, цыганскими глазами, да ещё и журналистка с пылким, страстным нравом, она?

— Да… Именно так, и будь что будет. Главное, чтобы не мешало основному делу, — произнёс Рощин и лёгким движением подхватил и слегка потянул к себе подбородок Каминской. Она покорилась и закрыла глаза. Он страстно поцеловал её в губы, провёл рукой по чёрным волнистым волосам и после как ни в чём не бывало извернулся назад и легонько дернул Громма за рукав куртки.

— Иммануил, друг мой сердечный, проснитесь… Мы уже прибыли, дальше пойдём пешком.

Громм открыл сначала один, а затем и оба глаза. Посмотрев на Каминскую и Рощина с некоторым удивлением, он словно пытался вспомнить их лица. Скоро тучка неизвестности испарилась с его лица. Он улыбнулся, и его глаза стали небольшими щёлочками как у японского нэцкэ.

Он открыл дверь и с гибкостью пантеры вышел из машины.

Достав из багажника его массивный рюкзак и надев на себя, Рощин, не принимая возражений, сказал:

— Прошу, дайте мне вспомнить, каково это…

Он подстроил под себя лямки, взглянул на часы и нахмурился.

— Время…

Они пошли в сторону леса. Каминская села обратно в машину и некоторое время следила за ними, после чего уехала.

* * *

— Кто для вас эта прекрасная особа? — начал разговор Громм, осматривая голые, спящие зимним сном деревья.

Рощин стал отвечать, но вдруг остановился.

— Честно, я и не знаю…

Он посмотрел на своего собеседника тем взглядом, каким смотрят сыновья на уважаемых отцов, и увидел еле заметный смешок, застрявший у того в уголках губ.

И на выдохе ответил:

— Судьба…

Затем, успокоившись, добавил в привычной для себя манере:

— Дело в том, что обстоятельства нашего знакомства приводят меня к выводу, что она сыграет значительную роль в нашем спектакле.

Послышался хруст ветки, на голову Рощина упала охапка снега.

Молниеносным движением он достал из внутреннего кармана куртки телефон и взглянул вверх.

Над его головой, недовольно каркая, пролетела чёрная ворона.

В этот момент послышался смех.

Громм, держа в руках небольшой кусок колбасы, смеясь, говорил:

— Ты смотри-ка, прямо как из басни Крылова. Ха-ха… Потревожили ворону, не дали ей как следует трапезничать.

Рощин расхохотался в ответ.

— Подслушивала, чернявка… Ишь ты, всё в лучшем виде: и пища, и новости…

Громм похлопал его по плечу и произнёс:

— Ты не изменился, Григорий. Как это ни удивительно. Мне понравилась эта девушка, ты разбудил её внутреннюю женскую энергию. Теперь, если судьбе действительно так угодно, то вы будете вместе вершить большие дела. Расскажи мне о вашей встрече, пока движемся к мастерской Ярослава.

И немного прихрамывая на левую ногу, он пошёл вдоль деревьев, при этом стараясь с нежностью гладить каждое деревце, попадавшееся на его пути.

Он шёл и говорил:

— Спят родненькие, сны видят о тёплом лете…