Фонтан

Он странно говорил, и постепенно его голос словно раздваивался. Он будто бредил в лихорадке, бледные губы дрожали, голос срывался и превращался в дикий плач. Его лицо при слабом свете горящего камина выглядело болезненным и тускло мрачным. Холодный и липкий пот блестел на его лбу. Он перебирал руками вокруг себя воздух, напряжённо всматриваясь в глубину комнаты, и, заикаясь, непонятным голосом произнёс:

— Тьма поглощает меня… Я больше не смогу противостоять ей. Всё ради неё, только она может спасти этот мир… Тьма идёт, она близко…

Громм подошёл к нему, приобнял и стал успокаивать.

— Тьма — это не противопоставление свету, а лишь его колыбель. Только во тьме может зародиться свет… для рождения нужна смерть — лишь эта загадка является праматерью всех загадок в этом мире… Создавая, ты разрушаешь…

Колосов будто не слышал его, закрыл глаза, продолжал что-то шептать. Его лихорадило ещё сильнее.

Уложив его на диване и залив в кружку отвар из различных засушенных растений, Громм осторожно приподнял ему голову и чайной ложечкой стал давать настой.

— Ничего… Это от истощения и перенапряжения. Сейчас отпустит.

Колосов крепко уснул, и Громм, накрыв его овечьим тулупом и подкинув дров в камин, вышел в мастерскую.

Следом за этим он вытащил из пакетов новенькие костюмы и стал осторожно надевать их на восковые фигуры. Когда он закончил, его взору предстала целая армада из двойников известнейших людей. Поправив чёрную бабочку у одного знакомого ему бизнесмена, Громм с невозмутимым взглядом и хладнокровным спокойствием после этого собрал все пакеты и, выключив свет, вышел из мастерской. Закрыв дверь на ключ, он ласковым взглядом посмотрел на Колосова и тихонько произнёс:

— И создал ты его, и дал ему имя — «Легион».

* * *

Спустя десять часов Колосов проснулся, от прежней лихорадки не осталось и следа.

— Ну и ужасы мне снились, сколько времени, мастер Иммануил?

Громм, двигая фигуры на шахматной доске, встал из кресла и налил в две чашки крепкого чая.

— Сны — это лишь ответная реакция мозга на сокрытие собственных страхов. Уже полпятого вечера, через два часа должны приехать ваши друзья. Вы с ними поедете в музей восковых фигур. Но прежде всего — чатуранга! Вы, Ярослав, обещали сыграть со мной партию…

Улыбаясь, Колосов подошёл и сел в кресло напротив.

— Блин… Костюм забыл подготовить! — хватаясь за лоб и вскочив резко с кресла, разочарованным голосом вдруг произнёс он.

Громм, спокойно отпив чаю, кивнул на тёмный угол. Там, на вешалке, упакованный в целлофановый пакет, висел красивый английский костюм в клетку.

Колосов зажёг рядом лампу и, с удовольствием достав его, стал одеваться в обновку.

— Суперски! И размер, и то, что в клетку… Во всём угадали, мастер… Благодарю вас, Иммануил Александрович, за помощь в таком нелёгком для меня деле.

Громм, сверив его хитрым взглядом, уклончиво добавил:

— По-другому и не могло быть, друг мой… Ну так что, белые или чёрные?

Он вновь указал на шахматную доску.

Колосов выбрал белые фигуры.

Как только он, довольным сверкающим взглядом осматривая рукава, сел в кресло, Громм серьёзным тоном произнёс:

— Я закончил то, о чём вы меня просили. Пришлось немало потрудиться, но всё же благодаря произведению Александра Немировского мне это удалось. Ваше повествование о Ганнибале Барке готово. Кстати, именно чатуранга была любимой игрой этого величайшего полководца, всё очень схоже.

— Чем я могу отблагодарить вас? — спросил Колосов и сделал ход.

— Выиграйте у меня, будьте первым… — загадочным голосом произнёс в ответ писатель и сделал ответный ход.

Через час партия была закончена.

С задумчивым и немного испуганным взглядом Колосов смотрел на оставшиеся фигуры и затем, подняв глаза на Громма, после долгого ожидания, решив пожертвовать пешкой, сделал завершающий ход.

— Ответьте мне, Иммануил Александрович, почему вы наотрез отказываетесь ехать сегодня на представление? Я понимаю, что вы не хотите всеобщей огласки, но вы могли бы увидеть всё и при этом остаться незамеченным. Шах и мат!

Громм, допив остатки уже холодного чая, чуть подавшись вперёд, задумчиво посмотрел куда-то в сторону и, привычно улыбаясь, ответил:

— В этой игре нет победителей или проигравших…

Сказав, он стал собирать фигурки внутрь коробки.

— Есть только тот, кто достаёт и расставляет эти фигурки и после всего так же легко их убирает. Всё очень просто: это лишь игра, и каждый должен выполнять в ней свою роль, но в итоге всё уходит в одну коробку. Я выполнил предназначенное мне действие, и для меня будет непростительным невежеством сделать, что не нужно.

Сказал и замолчал.

Зазвонил мобильный телефон.

Прибыли Рощин с Каминской.

Глава 21

— Прибыл…

Рощин задёрнул в исходное положение занавеску, развернувшись и скрипя лакированными ботинками, вышел из небольшой комнаты.

Спустившись по мраморной лестнице, он оказался в огромном зале, посреди которого стояла небольшая сценка с декорациями для представления.