Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей

Среди служителей была и другая семья Жарковых, приписанных к Баландинской вотчине[721]. Вероятно, часть семьи была переведена на новое место, что также практиковалось владельцами. В ревизской сказке 1833 г. значатся дворовый Матвей Иванов сын, 37 лет, и его сын Михаил Матвеев, одного года. Были и другие дети, в том числе Иван Матвеевич Жарков. Граф С. Д. Шереметев писал, что Иван Матвеевич Жарков стал служить при нем с 1845 г. (возможно, камердинером). Он сопровождал молодого человека в его первой заграничной поездке в 1861 г. Имя И. М. Жаркова присутствует в справочнике[722] жителей Петербурга на 1867/68 гг., жил И. М. Жарков в доме № 34 по наб. Фонтанки (то есть в усадьбе). В 1910 г. Жарков занимал квартиру № 6 из трех комнат с кухней и передней на третьем этаже Фонтанного флигеля, окнами во двор, которая стоила в год 600 руб.[723], но он за нее не платил. В начале XX в., когда граф С. Д. Шереметев писал свои воспоминания, Иван Матвеевич еще служил при нем. Он значился мещанином города Павловска. Вероятно, женат Жарков не был, дата его смерти неизвестна.

В одном из своих очерков о «домашней старине» граф С. Д. Шереметев обмолвился, что Жарковы — позолотчики. Действительно, некоторые из них владели этим искусством. В 1862 г. в графской конторе составили список «временнообязанным оброчным дворовым» людям, всего 52 человека[724]. До отмены крепостного права они жили «по паспортам», зарабатывали на жизнь каким-либо ремеслом и платили за себя и свою семью оброк, всего 520 руб. В этом списке значатся золотых и серебряных дел мастера Федор Сироткин и Михаил Рыманов, медник Василий Рыманов, «фортепьянщик» Иван Лопатин, драпировщик Александр Хожбин, живописцы Николай, Евграф и Алексей Подключниковы, столяр Василий Подключников, часовщик Николай Подключников и позолотчики Дмитрий, Михаил и Василий Жарковы. К сожалению, отчества их не указаны.

Служители Жидковы

Среди дворовых людей графа Д. Н. Шереметева в Фонтанном доме в 1830–1850-е гг. находились три брата Жидковы: Григорий Никитич, Павел Никитич и Кирилл Никитич.

Мария, дочь Григория Никитича Жидкова, стала матерью знаменитого русского композитора Сергея Сергеевича Прокофьева. Композитор знал, что его мать родилась в крепостном состоянии.

Вот как он в конце 1930-х гг. описывал свою родню со стороны матери[725]. «Житковы [sic!] происходили из крестьян Тульской губернии деревни Серебряные пруды, что рядом с Ясной Поляной, имением Льва Толстого. Дед моей матери Никита Андреевич Шилин за строптивый нрав был отправлен в Саратовскую губернию, где попал в число крепостных графа Шереметева. Но вот уже сын его Кирилл появляется в Петербурге хранителем кладовых с ценными металлами (золото, серебро) в доме Шереметевых на Фонтанке. За ним приезжают два его брата, Павел и Григорий, последний — мой дед. По невыясненным причинам они принимают фамилию Житковых — от слова жито, рожь, тогда как саратовские братья остаются Шилиными. Дед мой Григорий Никитич (брат его Павел прожил до 100 лет) тоже сначала работает в доме Шереметева, потом, вероятно, по освобождении крестьян, попадает мелким служащим в Зимний дворец, затем работает как стряпчий, то есть как ходатай по судебным делам без адвокатского диплома. На портрете он выглядит суровым аскетом раскольничьего склада. Говорят, его не очень любили. Совсем другого рода была его жена Анна Васильевна, рожденная Инштетова. Это была добрая и приветливая женщина, у нее были тонкие черты лица, красивые руки, маленькая нога. По преданию, Инштетовы происходили от шведского графа Инстедта, эмигрировавшего в Россию. Если это точно, во мне должна быть шведская кровь, вероятно, в размере одной шестнадцатой доли против пятнадцати русских. Дела Григория Никитича Житкова шли неважно, семья была большая, бедность такова, что одна из пяти дочерей, Ольга, уже будучи подростком, отравилась. Отравилась не из-за неудачной любви, а от тягот нищеты. Семья переезжала то в Москву, то в Петербург. Часто Григорий Никитич жил отдельно. Тем не менее, тянулись в люди: две девочки, Мария и Екатерина, учились в гимназии, две другие учились дома как могли… В Москве гимназистки Житковы подружились с гимназистками Смирновыми (родные будущего отца композитора. — А. К.)… Мария была весела и остроумна, Екатерина хороша собой и ангельской доброты…»

Найденные архивные документы в чем-то подтверждают, но в чем-то и опровергают слова С. С. Прокофьева. Действительно, три брата — Павел, Григорий и Никита Жидковы, как они писались в то время, — были крепостными служителями графа Д. Н. Шереметева. Они были приписаны к Баландинской вотчине (в Саратовской губернии), а именно к селу Дмитриевке. По воле барина они были посланы в Петербург, где несли разные службы. Имена братьев Жидковых встречаются в метрических книгах приходской церкви Симеона и Анны на Моховой улице. Эти записи дают некоторое представление о возрасте братьев, их статусе среди служителей, об их родственном окружении.