Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей

В духовном завещании, составленном графом 26 декабря 1808 г., незадолго до смерти, предписывалось выплатить Елене Семеновне Казаковой, «яко приверженной ко мне отличною преданностию и истинным усердием о предохранении здоровья и спокойствия как моего, так и… сына моего»[291], 100 тыс. руб., а младенцу, который должен родиться, — 200 тыс. Детям ее, Николаю и Сергею, «яко воспитанникам моим, весьма близким сердцу моему, доставить по кончине моей по 250 тысяч рублей», которые следовало отдавать частями по достижении ими 25-летнего возраста. А до той поры проценты с этого капитала должны употребляться на их содержание и воспитание. Жить и воспитываться им надлежало вместе с графом Дмитрием Николаевичем. Относительно Елены Семеновны говорилось, что, если она пожелает, также может жить в графском доме вместе с детьми и иметь стол, освещение, отопление и прислугу. В архивном деле есть масса интересных сведений о суммах, израсходованных на содержание детей, о количестве прислуги, их именах и звании, об их жалованье, перемещениях и т. д.

Точной даты освобождения Елены Казаковой от крепостной зависимости среди документов родового архива не обнаружено, но она стала свободным человеком явно до смерти графа. Возможно, крепостная родня Елены Казаковой, да и она сама, надеялись, что граф обвенчается с нею и повторится история с Ковалевыми (Ковалевскими). Среди бумаг родового архива есть «Повеления московскому управителю Алексею Агапову (секретные)». Одно из них датировано 23 сентября 1807 г.: «Известился я, что Григорий Казаков, приехав с женой в Москву самовольно, оттуда поехал в Кладемские [нрзб.] вотчины, а присланным за ним непристойно похвалялся… Приказываю тебе иметь его наравне с прочими твоими подчиненными, за хвастовство штрафовать, лошадей ему не давать, [давать] когда будет просить его мать для себя. За нынешнюю вину наказать розгою»[292].

После смерти графа Н. П. Шереметева его малолетние «воспитанники» вместе с матерью до 1814 г. оставались в Фонтанном доме. В описи Главного дома, сделанной после смерти графа Николая Петровича, есть краткие сведения о том, где и в каких условиях они жили. «Нижний этаж. Комнаты Елены Семеновны»[293]. Стены и потолок расписаны колерами, паркет дубовый или из сосновых досок, изразцовые печи, переделанные из каминов, шторы суконные или тафтяные, подоконники мраморные, мебель красного дерева, часть стульев простого дерева. Никаких предметов роскоши — картин, скульптур, бронзовых украшений, хрустальных люстр и т. п., которые указаны среди убранства комнат парадной анфилады, в описи нет. Об этих комнатах вспоминал и граф С. Д. Шереметев: «В нижнем этаже большого нашего дома на Фонтанке, там, где при моей матери была библиотека, жили в детстве своем „барончики“ Истровы. Их было три брата — дети Елены Семеновны Казаковой, впоследствии Погодиной. Один из них Николай умер в младенчестве и был убогий — он похоронен у Лазаревской церкви. Надпись сохраняется и поныне на наружной стене. Братьев его Сергея и Александра Николаевичей я еще застал…»[294]

Граф Н. П. Шереметев позаботился не только о материальном обеспечении своих внебрачных сыновей, как в свое время сделал его отец по отношению к детям Реметевым. В 1807 г. он обратился к императору Александру Павловичу с письмом, в котором сообщил, что, «желая устроить их („воспитанников“. — А. К.) путь на пользу службы Отечеству, исходатайствовал я им дипломы на баронское достоинство Немецкой империи (Священной Римской империи. — А. К.) под именем Истровых». Он просил государя признать этот титул и разрешить пользоваться фамилией и титулом в России. В документе рукой канцеляриста при копии этого письма есть такая приписка: «но через кого дипломы доставлены — из дела не видно»[295]. По преданию, в этом графу Шереметеву помог архитектор Дж. Кваренги, работавший в эти годы в петербургском Фонтанном доме. Джакомо Кваренги по завещанию графа Николая Петровича получил 10 тыс. руб.[296], что может служить подтверждением оказанной графу важной услуги.

Истровы получили герб, пожалованный им вместе с дипломом 15 июля 1807 г.: «Прямой, продолговатый, снизу округленный и острым концом соединенный щит, покрытый баронскою короною и разделенный вдоль на две половины, красную и золотую, на коих изображен на обоих полях помещенный, льву подобный и к ярости склонный леопард, с выпущенными кохтями с протянутым по спине и выгнутым хвостом и держащий во рту пальмовую ветвь. Щит поддерживают два дикие человека, препоясанные зелеными гирляндами, врозь друг от друга смотрящие и держащие в руках наклоненные булавы». В ответном письме, посланном графу Н. П. Шереметеву министром юстиции, сообщалось, что государь изволил повелеть так: «Господа Истровы могут вступить в Российскую службу, учинив присягу на вечное подданство, и заслужить причисление их к российскому дворянству»[297].