Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей

Попечитель и воспитатель представили Опеке программу обучения молодого графа. В качестве гувернера графа Дмитрия в октябре 1810 г. на службу принят некий француз Симона (Симонье), с жалованьем 1500 руб. в год. Возможно, этот выбор объясняется личным знакомством Симонье с Донауровым, его знали также великие князья Николай и Михаил Павловичи. Однако никто не знал, кто он, откуда и когда Симонье появился в России. «…Сам он был таинствен, о себе говорил мало; знали только, что он пришел из Франции… после революции, и полагали, что он эмигрант. Он был физик и нумизмат. Симонин привязался к моему отцу и любил его…» — писал С. Д. Шереметев[457]. Забегая вперед, скажем, что с 1818 г. жалованье его удвоилось[458], он надолго остался в Фонтанном доме и считался едва ли не членом семьи. Симонье неоднократно упоминается в мемуарах графа Сергея Дмитриевича Шереметева как непременное действующее лицо в жизни Фонтанного дома при его отце, графе Дмитрии Николаевиче. О положении гувернера в доме свидетельствует письмо графини Анны Сергеевны Шереметевой своей матери в Москву, написанное в декабре 1845 г.: «Сегодня утром 4 декабря у нас было большое богослужение. В десять с половиной прибыл митрополит, который служил литургию… наш старый священник был произведен в протоиерея… В два часа обед был приготовлен, и все духовенство у нас обедало. Митрополит, викарий, два архимандрита, мы двое, m-me Paskalis (воспитательница Анны Сергеевны. — А. К.), Сергей (Сергей Сергеевич Шереметев, брат Анны Сергеевны. — А. К.), Simonin…»[459]

При маленьком графе неотлучно находилась Татьяна Васильевна Шлыкова, которая по завещанию Николая Петровича получила особый капитал, право жить в Фонтанном доме и иметь прислугу из числа шереметевских дворовых. «Верность преданиям дома и строгое православие воплощались в лице Татьяны Васильевны Шлыковой. Незаметно, но и неуклонно поддерживала она в отце это чувство, и ей более всего обязан он, что сделался таким горячим ревнителем церковности и преданий старины», — так писал о роли Шлыковой в формировании личности графа Дмитрия его сын[460].

Учителя

Дети из дворянских семей получали в те годы домашнее образование — как писали в то время, «воспитывались в доме родителей». Система общедоступных учебных заведений в России только начинала складываться. Учителя ездили к своим воспитанникам на дом. Закон Божий преподавал графу Дмитрию Шереметеву о. Петр Вигилянский, настоятель приходской церкви Симеона и Анны, а с конца 1816 г. — протоиерей Казанского собора о. Иоанн Бедринский, с жалованьем 600 руб. в год.

Российской грамоте графа обучал учитель Первого кадетского корпуса Андрей Якимов, который получал 50 руб. в месяц. Русскую словесность (с 1816 г.) преподавал помощник библиотекаря Императорской Публичной библиотеки губернский секретарь Михаил Лобанов, которому платили 1500 руб. в год. Сын «неизвестных родителей», Михаил Евстафьевич Лобанов (1787–1846) сам строил свою карьеру, получив образование в иезуитском училище и Главном педагогическом институте. В 1816 г. его приняли на службу в Императорскую Публичную библиотеку[461], поскольку он пользовался покровительством А. Н. Оленина. Лобанов дружил с И. А. Крыловым и Н. И. Гнедичем, переводил, сочинял стихи и пьесы, в 1828 г. его избрали членом Российской академии. Мягкий и услужливый характер, о котором вспоминали его современники, открыл ему двери домов знатных людей столицы, он служил учителем в доме графов Строгановых, позже преподавал русский язык императрице Александре Федоровне. Учителем графа Дмитрия Николаевича Лобанов стал в 1816 г., когда поступил на государственную службу.

Обязательным для дворянской молодежи считалось обучение иностранным языкам. Немецкий язык с 1815 г. графу Дмитрию преподавал Винберг, служивший в Екатерининском институте. Французскому языку, столь важному для русского великосветского общества, с 1816 г. его учил Брошье, которому платили 1800 руб. в год (до 1816 г. был другой учитель). О Брошье как об одном из своих преподавателей вспоминал князь П. А. Вяземский, когда он учился в пансионе при новообразованном Главном педагогическом институте: «Он умел как француз придавать урокам своим оживление и разнообразие… Много позднее этот Брошье был хорошо известен Петербургу, особенно посещавшим дом графа Алексея Федоровича Орлова, у которого он был близким и домашним человеком…»[462] Помнил Брошье и граф С. Д. Шереметев: «Был у отца учитель французского языка, француз Брошье (Brochiet), которого Simonin терпеть не мог. Этот Брошье был человек хороший и кончил свои дни в Стрельне, на даче у князя А. Ф. Орлова. Он был рыболов и ходил удить рыбу в Лиговке…»[463] С 1820 г. в программу обучения добавился еще английский язык, для чего пригласили некоего англичанина Странни, назначив жалованье 1200 руб. в год.