Фонтаны на горизонте

Все это он выпалил одним духом. Северов взглянул в светившиеся надеждой глаза китайца. Лицо Ли Ти-сяна расплылось в улыбке.

– А-а, Ли Ти-сян, – обрадованно воскликнул Северов: – И ты здесь! Рад, очень рад видеть тебя! – он пожал руку коку, – Теперь что делаешь? Журба! И ты здесь! – Северов едва верил своим глазам.

– Я, я! – Журба был взволнован не менее капитана. Они обнялись. Растроганный воспоминаниями, Северов сказал:

– Вечером приходите на «Кишинев». Поговорим.

– Сыпасиба, капитана, – широко улыбался Ли Ти- сян. – Сыпасиба!

Северов спешил в губком партии. Там уже его ждали. Секретарь губкома, еще не старый, но совершенно седой человек, стоял у окна и смотрел на гавань. Прежде чем успел заговорить Северов, он жестом указал гостю на стул:

– Стоят норвежцы. Мощная флотилия. Если уж пригнали ее с другого конца света, значит, ожидают большой выгоды.

– Только так, – подтвердил Северов.

Тесный кабинет был обставлен очень просто, почти бедно: письменный стол, два венских стула, книжный шкаф, огромная старая карта Камчатки во всю стену.

Узнав, что Северов на следующий день перебирается на «Вегу», секретарь губкома предупредил его:

– Со стороны иностранцев возможны нарушения условий концессии: там, где речь идет о барыше, господа капиталисты звереют. Они превращаются в преступников. Будьте все время начеку, не позволяйте, чтобы они выбивали малолеток. В недалеком будущем мы сами начнем здесь свой большой советский промысел. – В голосе секретаря губкома звучала такая уверенность, что Иван Алексеевич на мгновение как бы увидел будущую советскую китобойную флотилию.

«Сколько русских людей об этом мечтало, сколько сил затрачено», – вспомнил Северов, и по его лицу промелькнула тень грусти.

Секретарь понимающе взглянул на него и, помолчав, продолжал:

– Вы, Иван Алексеевич – уполномоченный нашего правительства. Ваши права определены условиями концессии, но ведь прежде всего вы – коммунист... Опасаюсь, что господа концессионеры интересуются еще кое-чем, кроме китов.

– Прошлое подтверждает ваши слова, – сказал Северов.

– Да. Наш край очень богат, и соблазнов для любителей легкой наживы здесь много, – секретарь губкома посмотрел на карту. – Территория Камчатки и Чукотки обширная, а охраняется еще слабо. Следите за концессионерами, не стесняйтесь одернуть, если начнут забывать о том, что мы, а не они здесь хозяева.

– По условиям концессии на флотилии может быть пять советских людей, – заметил Северов, – и я об этом говорил с капитаном-директором. Он готов их принять, но предупредил, что не сможет допустить непосредственно к добыче и разделке китовых туш, так как это составляет профессиональную тайну.

– Старая песня, – усмехнулся секретарь. – Но тут мы ничего не сможем поделать. Впрочем, это не так важно. Будет у нас своя китобойная флотилия – будут и свои мастера-китобои, которые не уступят иностранным. И даже обгонят их! Так кого же вы возьмете с собой?

– Есть тут несколько человек, которых я знаю, – ответил Северов. Он имел в виду Джо, сына Мэйла, дожидавшегося его на «Кишиневе», Ли Ти-сяна и Журбу.

– Регулярно информируйте нас по радио, – сказал на прощанье секретарь губкома и, дружески улыбнувшись, крепко пожал руку. – Счастливого плавания!

На следующий день Северов поднимался на «Вегу» ровно в назначенное время. Дождь с утра прекратился, ветер разогнал тучи, и солнце заливало сопки, гавань, суда. На палубе базы было шумно. С первого взгляда Иван Алексеевич понял, что идет подготовка к выходу в море. «Странно. Ведь они собирались простоять два дня», – вспомнил Северов и сразу же спросил об этом Микальсена.

Норвежец подтвердил предположение Ивана Алексеевича.

– Стоянку решил сократить. Время дорого.

Он провел Северова в свою просторную, отделанную под красное дерево каюту. Пол устилал ковер, на стенах висело несколько картин, изображающих китобоев на промысле. Круглый стол с мягкими креслами и диван дополняли обстановку. В открытую дверь была видна спальня.

Слушая Микальсена, который объяснял намеченный курс флотилии, Северов рассматривал капитан-директора и отметил, что тот выглядит сейчас не так, как при первой встрече. Под глазами отвисли мешки, на помятом, хотя и старательно выбритом лице еще глубже стали морщины. Сильнее, чем накануне, была заметна и нервозность Микальсена. Он старательно избегал встречаться взглядом и более многословно, чем требовалось, объяснял, где флотилия будет вести охоту, где намечается стоянка базы.

– Эти воды и берега, – указал Северов на карту, исчерканную карандашом норвежца, – мне хорошо знакомы. Я часто тут ходил.

– А-а? – только и мог произнести в ответ Микальсен. Чтобы скрыть свое смущение, он достал платок и шумно высморкался. Мысли лихорадочно бились: «Как же Бромсет выполнит свои планы, если комиссару все тут известно? Обмануть его, отвлечь внимание будет очень трудно». Страх все больше овладевал им, хотя он и пытался себя успокоить: «Комиссар ничего не сможет сделать. Он один в море будет беспомощен». Тут Микальсен вспомнил, что с Северовым должны быть еще четверо.

– Когда прибудут ваши люди?