Фонтаны на горизонте

– За своих парней я ручаюсь, – сказал Ханнаен, подчеркивая тем самым, что он не имеет никакого отношения к Мэйлу и пусть им занимаются Бромсет и Комберг. – Негра мне подарил Микальсен.

– Старый болван, – вспомнил капитан-директора Бромсет и вернулся к вопросу о Джо: – Что будем делать с негром?

– За борт его, – махнул рукой Комберг. – Утопить, а там скажем, что свалился в море во время охоты.

– Комиссар не поверит, – покачал головой Бромсет. – Впрочем... – гарпунер разгладил усы, провел ладонью по бороде, у него появилась мысль. – Есть выход! – Юрт от удовольствия засмеялся раскатистым смехом. – Даже без вашего кофе, Ханнаен, гениальные мысли иногда приходят в голову.

– Дьявол меня возьми! – воскликнул Ханнаен, – Где пропадает Орацио? Я вытрясу душу из этой старой развалины.

Капитан позвонил снова. Старый итальянец замешкался на камбузе, готовя свежий кофе для капитана, и подходил к каюте Ханнаена в тот момент, когда капитан спрашивал Бромсета:

– Так каким же образом вы придумали отправить на дно этого негра?

Капитан говорил громко, и Орацио хорошо расслышал его. Старик чуть не выронил из рук подноса с кофейником и остановился, не решаясь постучать в дверь. Послышался голос Бромсета:

– Негра отправит на завтрак рыбам Скруп!

– Этот сумасшедший? – удивился Комберг. – Да негр его одним щелчком с палубы вышвырнет!

– У Скрупа удар будет меткий, – засмеялся Бромсет. – На этот раз он не промахнется!

– Жаль негра, хороший он механик, – сказал Ханнаен.

– Механика в каждом порту найдете, – откликнулся Бромсет.

Орацио обомлел. Теперь он окончательно понял, что речь идет о негре механике, этом большом добродушном человеке, который так дружески улыбается. «О святая мадонна, не дай свершиться злодейству!» – Орацио хотел тут же бежать к Джо, предупредить негра, но страх перед Ханнаеном приковал его к палубе. Из каюты донесся взбешенный крик Ханнаена:

– Орацио! Итальянская свинья! Старик отворил дверь, испуганно бормоча:

– Я здесь, синьор, я здесь!

– Ползаешь, как улитка, – выругался Ханнаен и замахнулся на итальянца. – Ну, выметайся из каюты, рухлядь ходячая!

Орацио оказался за дверью. Он вышел на палубу. Ночь опустилась на море. Берег лежал темный, невидимый. В безлунном небе холодно перемигивались звезды. Море шумело, рокотало, плескалось у берега и бортов. У Орацио сжалось сердце. Он всегда боялся моря, всегда чувствовал себя таким ничтожным в сравнении с ним, и ему казалось, что море вот-вот поглотит и его, и корабль, и весь экипаж, и капитана Ханнаена. «О святая мадонна, почему ты не накажешь Ханнаена», – молил старик. Он, Ханнаен, увез Орацио из родной Италии, где так ярко светит солнце, где даже море не такое страшное, а ласковое, нежное, теплое... А теперь Ханнаен со своим гарпунером замыслили погубить негра. За что? Что им негр сделал? Он ведь такой же несчастный и одинокий, как Орацио, он так же оторван от своей родины. И теперь его хотят убить. Скруп убьет его! Тогда Орацио станет соучастником убийства. Кровь негра падет и на него.

Старый итальянец трясся от страха и ужаса. Он поднял глаза к небу и стал молиться. Свет далеких холодных звезд успокоил его. Он вспомнил, что в детстве мать рассказывала ему о звездах. Она говорила, что каждая звезда – это ангел, который смотрит на землю и помогает своим светом совершать людям добрые дела. Там, среди звезд, есть и его, Орацио, ангел. И он увидит, что Орацио тоже совершит доброе дело.

Итальянец спустился в кубрик. Увидел темное лицо Джо. Негр спал спокойно, подложив ладонь под щеку.

А на угловой нижней койке свернулся Скруп, уткнувшись лицом в подушку. Сразу видно, что совесть нечиста. Орацио с отвращением и страхом отвернулся, подошел к Оскару. Матрос спал беспокойно. Его левая рука лежала на груди, и пальцы ее скребли толстую вязь свитера, который Оскар никогда не снимал. Оскар все время шевелился, точно ему было неловко лежать и он никак не мог найти удобную позу. Скулы и впалые щеки были розовыми, это Орацио хорошо видел даже при слабом свете грязной лампочки.

– Оскар, Оскар! – осторожно потряс Орацио плечо матроса, – Оскар...

– А, что? – Датчанин сразу проснулся. – Ты что, Орацио? Почему не спишь?

– Выходи на палубу, – Орацио пугливо обернулся. – Выходи скорее. О, святая мадонна, я тебе такое скажу, что...

Итальянец закрыл себе рот ладонью. Лицо его побледнело, и глаза были полны страха. Он молча сделал матросу знак подняться на палубу и отступил к крутому трапу. Оскар бесшумно соскочил с койки и, сунув ноги в разбитые сапоги, тяжело зашаркал к двери. Скруп зашевелился на койке. Орацио, не спускавший с него глаз, затрясся в ужасе: что, если матрос проснется? Тонкие, худые пальцы итальянца с ревматически распухшими суставами судорожно обхватили поручни трапа. Старик согнулся, точно желая стать еще меньше, незаметнее.

– Что с тобой, Орацио? – позевывая, спросил Оскар.

– Тс-с! – Орацио с трудом разжал пальцы и почти бесшумно поднялся по трапу.