Фонтенбло

После чаепития в павильоне посреди пруда Карпов Людовик был так весел, что все придворные поняли: Морепа уже вряд ли суждено появиться в Фонтенбло. Сам же Морепа понял это несколько позже, в тот момент, когда министр Людовика XV, граф д’Аржансон, явился к нему с раннего утра, подняв его, спавшего после праздника счастливым сном праведника, с постели. При виде д’Аржансона Морепа побледнел.

– Все кончено? – только и смог пролепетать он, в ту же секунду подумав, что никогда в своей жизни не видел ничего, кроме того, что было связано с придворной жизнью и политикой.

Д’Аржансон молча протянул ему записку, в которой знакомым почерком Людовика XV было написано: «Господин граф де Морепа, пообещав самолично сказать Вам, что больше не нуждаюсь в Ваших услугах, этим письмом прошу Вас оставить Ваш пост. А поскольку Ваше поместье в Поншартрене, на мой взгляд, находится чересчур близко от Фонтенбло, то прошу Вас в течение недели удалиться в Бурже, ни с кем, кроме близких родственников, не встречаясь. Не забудьте отправить прошение об отставке господину де Сен-Флорентену. Людовик».

Павильон пруда Карпов

Хотя Морепа и был убит этим известием, он все же нашел в себе силы сохранить невозмутимый вид, находясь в одной комнате с д’Аржансоном. Спокойно он оделся и уехал. За долгие годы жизни при королевском дворе Морепа успел до мелочей изучить характер Людовика XV. Как только министра просили подать прошение об отставке, он едва ли не в тот же день был вынужден отправиться в изгнание. Король терпеть не мог видеть их хмурые физиономии, особенно в то время, когда у его величества случалась какая-нибудь очередная незадача, от которой, как известно, не застрахован никто: в этом случае опальные министры смотрели на него с красноречивым выражением лица, на котором яснее слов читалось: «А ведь я предупреждал». Почти никто не возвращался назад после ссылки, и надо сказать, что Морепа в этом отношении оказался счастливее прочих. Прошло 25 лет, и он снова появился на придворном небосклоне, уже во времена Людовика XVI, сделавшего его своим премьер-министром, что оказалось с его стороны весьма опрометчивым поступком, о котором его величеству пришлось пожалеть.

По прошествии нескольких месяцев герцог Ниверне, родственник Морепа, написал мадам де Помпадур: «Позвольте мне описать его состояние вдали от Фонтенбло, без общества и какого-либо занятия, в местности, представляющей собой настоящую пустыню, где большую часть года нездоровый воздух, а дороги с ноября по май совершенно непроходимы. Вы очень хорошо знаете, какая хрупкая мадам де Морепа; не проходит и дня, чтобы она не страдала от колик в желудке или острой головной боли, где у нее, вероятнее всего, опухоль такая, как та, что убила ее отца. Случись у нее лихорадка, она умрет прежде, чем прибудет лекарь из Парижа. Иной перспективы у нее и у ее мужа нет, и когда я думаю об этом, у меня щемит сердце. Конечно, я могу растрогать Вас и короля, всегда такого благожелательного и понимающего. Мы просим только об одном, чтобы король позволил ему жить в его поместье в Поншартрене; никто даже и не думает о Париже и Фонтенбло, которые, естественно, останутся под запретом. Поверьте, что и этого наказания будет более чем достаточно…» Далее излияния в том же духе продолжались еще на нескольких страницах с незначительными вариациями.

К. Лоррен. Сельский праздник