Forbidden Sweetness

— Тебе идет, — нотки восхищения в глазах Кер оставляют равнодушным. Приятно, но не более.

Нет времени на лишние любезности. Пора появиться перед публикой, заставить увидеть нужную картину, гадать о наших отношениях. Время от времени напоминать общественности о нашей теплой многолетней дружбе, порядком утомляет, но иначе никак. Такие жертвы позволяют показываться вместе в нужных для дела местах, не вызывая лишнего внимания.

К ресторану подъезжаем уже за полночь. Услужливый официант провожает к забронированному столику и оставляет нас на время, чтоб определиться с заказом. Незаметно оцениваю публику, кажется, соревнующуюся в собственном богатстве. Повышающую чувство значимости, утверждаясь за счет мнимого великолепия места, доступного далеко не каждому. Застывшая оценка всего и вся в их глазах слишком скоро утомляет, больше не вызывает того интереса, что испытал оказавшись в столь блистательном обществе впервые.

Возможно, деньги не приносят счастья, но, безусловно, позволяют править миром. Открывают все двери, дарят возможность перенестись в мир самообмана, где ты являешься властителем судеб. Ослепляют вседозволенностью, забыв поведать о том, что ступив в этот мир, становишься его рабом. Зависимым. И невозможно выбраться оттуда, не обожествив все самое жесткое, грязное в себе.

Все это больше не интересует. К собственному удовольствию, давно поборол соблазн кичиться богатством, что позволяет с насмешкой наблюдать за остальными. Внушительные суммы на счетах, открытых на левое имя, приятно греют душу, постоянно пополняются сорванными кушами, но не заставляют трепетать.

— Вы определились с заказом? — возвращает в реальность из раздумий наш официант на сегодня.

С уважительной улыбкой смотрит на нас, готов записать любое желание. Кидаю насмешливый взгляд на меню, так и оставшееся нетронутым. Не интересно, что нам могут предложить, заказываю то, что действительно хочу, не заботясь о возможном отсутствии данного блюда.

Кери не уступает мне в конкретности своих желаний. Знает, чего хочет. Десять минут общения с официантом, еще пятнадцать, за которые стол пополняется выбранными деликатесами, и мы, наконец, остаемся в относительном одиночестве.

— Так что ты узнала? — интересуюсь, делая глоток красного вина.

С куда большим удовольствием пригубил бы виски, но этикет не позволяет употребить его с мясом. Поддерживание собственного имиджа порой утомляет.

— Ты о том брюнетистом мальчике? — приподнимает бровь Кери, откусывая кусочек сочной клубники. — Хотя какой он мальчик…

Фраза воспринимается не сразу, задвинутая неожиданной вспышкой воспоминания, где Теа ест эту же красную ягоду. У нее это выглядит не так эффектно, но куда более соблазнительно.

— Что ты хочешь этим сказать? — откидываюсь на спинку стула, поигрывая бокалом с игристым напитком в руках. Переливы оттенков завораживают своей изящностью.

— Например то, что ему двадцать шесть? — невинно улыбается Кер.

Смотрит с нотками торжества в глазах, наслаждается произведенным эффектом. Тем, что заставила отвлечься от напитка, всецело привлекла внимание, что мало кому удается.

— Забавно, не находишь? — продолжает Кери, чуть наклоняясь над столом и с лукавой улыбкой делает глоток своего напитка.

Не назову это забавным, но интересным определенно. Мысль о том, как он умудрился выдать себя за восемнадцатилетнего, отпадает сразу. Возможности людей в наше время безграничны, а вот зачем ему это — вопрос достойный рассмотрения. Так тщательно создаваемая Итоном мозаика, подбрасываемые им пазлы, дающие вид на неубедительную для меня картину, разлетаются, порождая новые вопросы. Попытка, дышащая успехом, терпит фиаско.

— Он ведь не отсюда? — уточняю давно пришедшую на ум мысль.

— Если ты имеешь в виду Сан Диего, то да, не отсюда.

Не смотря на неоднозначность ситуации, не могу не оценить собственной интуиции. Лучше ломать удобные варианты из-за одной незначительной детали, чем отметать все не вписывающееся в твою теорию и идти по ложному следу.

— Кто он?

Вопрос заставляет девушку поморщиться. Недовольство, тесно переплетенное со жгучим интересом в ее взгляде, до боли знакомо. Не оставляет Итону возможности скрыться, только не теперь.

— По официальным данным он нам неинтересен, — наконец пожимает плечом Кер, отвлекая от преждевременного ликования, — он даже не в Сан Диего. Сейчас Итон Фрин находится в Новом Орлеане и преподает юриспруденцию в местном колледже. Человек он замкнутый, выезжает из города редко. Ни семьи, ни детей, ни даже любовницы. Со средним финансовым положением.

— Видимо, все средства на приобретение Бугатти потратил, — усмехаюсь, откидываясь на спинку стула. Вопреки внешней расслабленности внутри напряжен, анализирую каждую деталь. — Ну а теперь поведай неофициальную версию.

— А вот тут практически полный ноль, — удивляет меня Кер. — Хотя кое-что есть. Как думаешь, где он засветился за последних два года?

— Теряюсь в догадках, — улыбаюсь, предоставляя девушке насладиться собственной интригой.