Forbidden Sweetness

Любовь, скользящая в каждом его вздохе, наполняет до краев, все уверенней подводит к вершине удовольствия. Невозможно представить, что на его месте мог оказаться другой. Что кто-то может так чутко реагировать на малейшее изменение моих эмоций, дарить чувство защищенности и правильности происходящего.

Кусаю губы, в попытке сдержать тихие стоны. Забываюсь в поцелуе. Лихорадочно глажу любимое тело, впиваясь ногтями в особенно чувственные моменты, и выдыхаю на самом пике фразу, рвущуюся изнутри, режущую горло, жаждущую облачиться в слова:

— Люблю тебя.

Тяжелое прерывистое дыхание единственный звук в тишине. Полученное наслаждение отдается истомой, разливается жизненной силой по венам. Лежим, закрыв глаза. Хотя может их закрыла только я? В отличие от меня, Эйд никогда не боится смотреть на мир широко открытыми глазами.

Не успеваю развеять свои сомнения, как вздрагиваю от лишения тепла. На мгновение боюсь, что решил уйти, но Эйден разубеждает, не сказав и слова. Просто взяв на руки, несет в ванну, смотрит с ноткой волнения, словно боится, что убегу.

— Я не жалею, — говорю тихо, когда тела касаются первые струи теплой воды.

Чтоб видеть его глаза, вынуждена поднимать голову, так как он стоит рядом, укрывая своим внушительным телом, скользит по моему мочалкой, вкусно пахнущей его гелем.

— Я бы не позволил тебе сожалеть, — улыбается Эйд. Как всегда, уверен в своих возможностях. — И не дам отступить теперь.

— Знаю, — улыбаюсь в ответ без тени сомнения.

Я прекрасно знала, на что иду, и отдавала полный отчет: как раньше никогда не будет.

Не хочется думать об этом сейчас, усталость манит оказаться в кровати, в крепких объятиях. Лень шевелить даже пальцем, потому не возражаю, когда, выключив воду и обтерев нас, Эйд снова берет меня на руки, возвращая на мягкие простыни.

Проваливаюсь в глубокий сон под тихий стук его сердца, чтобы проснуться в кромешной темноте от нахлынувшего вдохновения. Такого сильного, какого не испытывала еще никогда прежде. Эмоциональный выплеск дает толчок, требует выбраться из объятий и взять в руки карандаш.

Вместо света легкие блики луны, и от этого появляющиеся на холсте очертания наделяются неестественным свечением, переворачивают душу в надежде отразить всю гамму переживаемых эмоций. Взгляд мечется от спящего Эйда к бумаге, уверенное движение руки оставляет за собой такие родные черты человека, забывшегося безмятежным сном.

Пусть я не способна отобразить все его грани, но Эйден подарил частичку себя, обнажил часть души, которая светится в глазах нарисованного парня. Показывает ту сторону, которая не доступна никому вне стен этой комнаты. Наш общий секрет, пропитанный нежностью и острым привкусом чего-то запретного.

Я все же напишу его портрет. Сохраню в закрытом от посторонних месте. Не позволю миру заглянуть в эти глаза, наполненные гаммой самых кристально-чистых чувств. Чувств, предназначенных исключительно для меня.

Наваждение проходит вместе с последней проведенной линией. Не верю, что смогла. Не отвожу взгляда от живых чувств, нарисованных на холсте. Провожу кончиками пальцев по губам, приоткрытым в озорной мальчишеской улыбке, которая так редко появляется у Эйдена, а от того бесценна, и оставляю портрет на окне, возвращаясь к тому, кто все же позволил себя увидеть.

Глава 15. Давай наслаждаться моментом

Богатый своими насыщенными оттенками вкуса, виски степенно скользит по стеклянным стенкам бокала. Мгновенно отвечает на малейший изгиб кисти, играет переливами, попадая под лучи едва обозначившегося рассвета.

Смотрю на любимый напиток, утопая в его глубине. Мысленно раз за разом уношусь в событие прошедшей ночи. Вспоминаю каждую секунду, словно способен вновь почувствовать еще не совсем уверенные касания моей девочки.

Странное томящее чувство в груди дезориентирует, бесит своей новизной. Пугает. Тысячи раз представлял, как это будет, допускал дикую страсть и нежность, неуверенность и внезапную дерзость, даже отвращение, полное отрицание происходящего со стороны Ти и все же оказался не готов к той искренности, которой она смогла разрушить все мои убеждения, воспитываемые годами. Обрушила закоренелую стену цинизма, с которым выстраивал и тщательно продумывал каждый шаг на пути соблазнения.

Никогда раньше не занимался любовью. Никогда впредь не променяю ее на банальный трах. Без чувств, эмоций, ради удовлетворения потребностей. Сейчас прошлое выглядит настолько плоским, безликим суррогатом счастья, что сложно поверить в то, что оно приносило наслаждение.

Ни на мгновение не сожалею о свершенных поступках, вновь повторю их, повернув время вспять. Все так же кристально ясно вижу их неотвратность, необходимость, но только теперь с такой отчетливостью осознаю: в то время как я просчитываю реакции, Теа живет своими чувствами.

Всегда это знал, так почему именно теперь это так важно? Мучает неравнозначностью наших действий, несправедливостью по отношению к Ти?