Форель в зубах волка (СИ)

- Мой почтенный лорд-тесть, и вы, дорогие гости и знаменосцы трех великих домов Вестероса! Я благодарю вас за то, что вы почтили своим вниманием нашу свадьбу. Но провожания не будет. Мы с леди Старк удалимся в спальню наедине, а вы продолжайте веселье, и я надеюсь, что еще не одну чашу вы подымете за наше здоровье и благополучие, как я сейчас пью за ваше. – С этими словами он поднял кубок и выпил. Кейтилин почувствовала горячую волну благодарности к Эддарду, который избавил ее от унизительного и стыдного обряда. Меж тем гости недовольно загудели, развязные хмельные лица придвинулись ближе. Лорд Хостер привстал было, чтобы успокоить их, но не успел. Старк поднял руку в запрещающем жесте и повторил – тише, чем раньше, но на этот раз в голосе молодого лорда зазвучал лед:

- Провожания не будет.

Эддард со стуком опустил чашу на стол и подал Кейтилин руку:

- Идемте, госпожа моя. Пора.

Как во сне, она вложила свою ладонь в его, и пошла следом, едва замечая происходящее. Лорд Хостер щелчком подозвал служанку, и та, расторопно подхватив со стола свечу в тяжелом подсвечнике, успела оказаться впереди молодых прежде, чем те покинули зал.

Их шаги гулко раздавались по коридору. Кейтилин заметила, что они идут не к ее комнате, но у нее совсем не осталось сил, и она сосредоточилась только на том, чтобы не споткнуться в своем длинном платье и тяжелом плаще. В коридорах было прохладнее, и головная боль немного отступила. Служанка остановилась, толкнула тяжелую дубовую дверь, вошла в комнату, поставила свечу на стол и с поклоном ушла. Они остались одни.

Кет огляделась: для первой брачной ночи им отвели один из богато украшенных гостевых покоев, из тех, что берегут для великих лордов и королей. Спальня была подготовлена к их приходу: на стены развесили старинные гобелены, на полу лежал дорогой мирийский ковер, камин жарко топился, а свечи разгоняли тьму. Не зная, что делать, она так и стояла посреди комнаты. Ее муж, тем временем, запер дверь изнутри, налил себе вина из стоявшего на столе кувшина, отпил глоток и устало потер виски – у него, что, тоже болит голова? Или он тоже волнуется перед брачной ночью? Что за глупости. Волнуются только девицы, а мужчина почти всегда приходит в постель к девственной невесте, уже имея опыт с другими женщинами. Не то чтобы Кейтилин это задевало, но ей было немного обидно, что все страхи и волнения достанутся только на ее долю. Конечно, септа, а более того – ее старая нянька, отчасти Лиза, а отчасти с тайной жаждой подслушанные разговоры служанок достаточно просветили ее о том, что ее ждет на супружеском ложе. Кет твердо помнила, что первые несколько раз это больно и неприятно, но слова семейного девиза «Семья. Честь. Долг» накрепко въелись в ее разум и плоть. В последние два дня твердила их почти непрерывно – они стали ее молитвой, ее клятвой, ее кандалами.

Тишина давила на уши. Сколько еще ей так стоять? Не пора ли ей раздеться? Лечь в постель? Или дождаться, пока муж прикажет ей? Тем временем, Эддард не торопясь допил свое вино и подошел к ней. Прохладные пальцы прикоснулись к застежкам на шее, раздались два тихих щелчка, и свадебный плащ – тяжелый серый шелк, горностаевая опушка, голова лютоволка из настоящего меха, с настоящими зубами и рубиновыми глазами – тихо соскользнул на пол. Подчиняясь внутреннему чувству, непослушными руками Кет распустила толстые витые синие шнуры на его плаще, и оказался на полу рядом с плащом невесты.

Взяв ее за руку, Эддард подвел Кейтилин к кровати, усадил на край и сел рядом:

- Вы боитесь? – тихо спросил он.

Она кивнула, сглатывая комок в горле.

- Если бы только я мог чем-то облегчить ваш страх…

Кет только покачала головой:

- Это неизбежно. Все женщины проходят через это, значит и я тоже пройду. Это мой долг.

- Как и мой. Но поверьте, Кет, - в голосе Эддарда звучало искреннее сочувствие, но на этот раз оно не придало ей сил, а наоборот, заставило чувствовать себя еще хуже – если бы это было в моей власти, я подождал бы сколько нужно, пока вы не привыкнете ко мне, пока мы не узнаем друг друга получше – но война на пороге, я нужен Роберту. Через десять дней я должен покинуть Риверран. Одни боги знают, когда я вернусь, и вернусь ли вообще. Есть и еще одно: Винтерфеллу нужен наследник. Если у меня не будет детей, наш род прервется и угаснет.

Во рту Кейтилин стало горько. Ей самой нужны не воинские подвиги, а живой муж, своя семья – но кому и когда было дело до желаний женщин? Ее дело – рожать наследников, ее поле битвы - родильная постель. Что ж, да будет так. Семья, честь, долг.

Девушка судорожно вздохнула и медленно начала распускать шнуровку платья. Но чужие руки накрыли ее пальцы и мягко отвели в сторону, а затем Эддард осторожно взял ее за подбородок, приподнял лицо и так же осторожно поцеловал несколько раз, словно призывая не бояться его. А затем принялся сам распускать завязки, заставляя ее сердце биться быстрее – от страха ли, от волнения или от того, что к ней впервые так прикасается мужчина?