Форгс. Портрет из гвоздей

      Мы шли по залу, битком набитому глиняной посудой, как к нам подошел охранник, решивший, что мы с катушек съехали. Ему же не объяснить, что меня всего-навсего вытащили из окна. Да нам и не хотелось ничего объяснять, поэтому мы стали от него убегать и убегали до тех пор, пока не напоролись на маленький темный подвал – подсобку, в котором спрятались, заперев дверь.

– Ничего так адреналин в место тихого семейного завтрака, – глубоко дыша, с улыбкой до ушей сказала ему я.

      Кельвин снял свою безобразную шляпу, поправив волосы, и усмехнулся, подняв на меня глаза. То, как он это сделал, сразило меня наповал, и я поняла, что влюбилась. У меня перед глазами, будто сотни петард взорвались. Я смотрела на него в полутьме и не могла отвести взгляда, а он даже на меня не смотрел, устремив взгляд вдаль, все также улыбаясь. Клянусь, я словно в реальности увидела, как между нами что-то пробежало. Еще час назад я была уверена, что он слишком прост для меня, а спустя этот час мир вверх дном перевернулся. Не передать словами, какой он был прекрасный. За миг в подсобке я потеряла голову, рассудок, здравый смысл, сердце – все!

– Ну? вы поцеловались? – нетерпеливо выпила Анабель.

– Нет. Нас настиг охранник и велел покинуть выставку, – ответила Стей. – И мы ушли. Хоть Лина, как могла, прикрывала меня перед тетями и дядей, но мне все равно пришлось вернуться домой. Кельвин пообещал прийти вечером и пришел, пригласив меня на концерт какой-то рок-группы.

      Господи, честное слово, не знаю, как у меня не лопнули барабанные перепонки, а из ушей не потекла кровь. Этот концерт был сущим адом, но я вытерпела все два часа, ведь Кельвину очень нравились песни. Он и танцевал, и подпевал, и пытался растормошить меня. Но я как-то стеснялась, да и слов не знала, поэтому ограничивалась переминанием с ноги на ногу и обворожительной улыбкой. Что это за группа выступала, я не имею понятия. Трое парней с голым торсом и черными глазами орали во всю глотку в микрофоны и, скача, как обезумевшие ослы, брыньчали на гитарах. Ну, что хорошего?

      После концерта Кельвин проводил меня домой. Когда мы прощались, Он хотел поцеловать меня, но я чего-то испугалась и убежала. Я испортила очень романтичный момент. Ночь была прекрасна, самое то для моего первого поцелуя. Но, увы, я слишком волновалась, думая о том, что не умею целоваться так хорошо, как его бывшие девушки и моя неуверенность в себе переборола желание коснуться губ.

      Он не появлялся несколько дней, и я уже испугалась, что своим поведением отбила у него всякий интерес проводить со мной время. Может, Кельвин решил, что зря возится со мной, что он мне не нравится. Словом, три дня, которые мы не виделись, я была очень озабочена. Это замечали мои родные, которые не переставали спрашивать, что у меня случилось. Я молча отводила глаза или с фальшивым спокойствием говорила, что просто болит голова.

      В воскресенье тетя Лора и тетя Рейчел решили заняться шоппингом, пригласив меня и Лину. Мы с радостью согласились. Дядя Коннор отвез нас на центральную улицу, и мы начали без устали тратить деньги, бегая из одного бутика в другой. Столько покупок я не делала никогда! Я безумно устала, поэтому, когда Каролина потянула нас в очередной магазин аксессуаров, я, отрицательно покачав головой, осталось их ждать на лавочке, возле фонтана. И тут, конечно же, как из ниоткуда, появился Кельвин с букетом белых лилий в руках.

– Прости, что не предупредил, мне нужно было уехать из города, а номера твоего телефона у меня нет, – сказал он, вручив мне цветы. – Ты ведь не решила, что Бог над тобой смилостивился, и я от тебя отстал? – хитро улыбнулся он.

Кельвин не надел снова свою выгоревшую на солнце футболку «Газпром» и шляпу, а был совершенно в обычной одежде, даже брутальной, я бы сказала. Вы же знаете, что он старше меня на шесть лет? Рядом с ними я чувствовала себя маленькой девочкой, хотя он не считал меня такой. Кельвин вел себя обходительно и уважительно, при этом стоял на своем и не поддавался никаким моим ухищрениям. Я совершенно его не знала, он часто вел себя странно, но – о боже! – мне это нравилось, его загадочность и непредсказуемость.

– Хочу тебя шокировать, но мне тебя не хватало, я соскучилась по твоей глупой физиономии, – мило улыбнулась я.

– Что ж, – двузначно протянул Кельвин, – ты сейчас в компании родных, я приду вечером, – сказал он и просто взял и ушел, даже не попрощавшись, не сказав, куда именно он придет вечером и куда поведет меня.

      Я не узнавала саму себя. Никогда раньше я не была зависима от какого-то человека, а тут меня словно подменили. Я сидела у окна, как прокаженная, и ждала Кельвина, вздрагивая от каждого силуэта, каждого шага. Я ждала его, как великого праздника, будто с его приходом я стану в сто раз счастливее, а дыхание так и спирало от мысли о нем. Да, любовь сводит с ума!

      И вот он, наконец, пришел, естественно, не с пустыми руками. Он подарил мне маленького белого котенка.

– Это наш первый ребенок, – сказал он. – Назовем ее Робин.

– Робин? Но она же девочка, – возразила я.