Форгс. Портрет из гвоздей

– Он там жил. Спокойной и размеренной жизнью приличного господина, который днем вел дела в конторе, а ночью курил траву на излюбленном кладбище и убивал животных, – ответила Анастейша тоном, будто бы все перечисленное было в порядке вещей. – Но, идя с Линой по аллее и чувствуя на себе его пристальный взгляд, я, к сожалению, об этом не знала. В тот день он шел с друзьями, и я явственно слышала, как они обсуждают нас, идя прямо за нашими спинами. Конечно, мне и Лине это польстило. Мы стали оглядываться и улыбаться. Как сейчас помню, Кельвин вдруг выскочил нам под ноги, перегородив дорогу, и друзья тут как тут.

– Привет. Знакомитесь на улице? Или тоже откажите нам, как те две институтки возле бара? – ослепительно улыбнувшись, спросил он, потерев щеку, горевшую от пощечины. В его глазах я прочла смех и желание развлечься. Но стоило мне глянуть на него в упор, я заметила, что он мной заинтересовался, как и я им. А его паясничество, лишь возможность покрасоваться перед дружками.

– Привет. Каролина Диллон, – ответила Лина и пожала Кельвину руку, а следом руки его друзей.

– Кельвин Паркер.

– Стив Голкомб, – представился второй. Могу сказать, он был ничего. Высокий, широкоплечий, статный, с крупной рыжий шевелюрой. Не ярко-рыжей, а оттенка стальной проволоки. И глаза темные-темные, цвета кофе или горького шоколада. Несмотря на это, лицо его было некрасивое, все в веснушках и родинках. Может, я чего-то не понимаю, но бледнокожий Кельвин с васильковыми глазами привлек меня куда больше. Дура!

– А вы удостоите нас словом, мадам? – раскатисто произнес Паркер, обращаясь ко мне.

      Я взглянула на него так, что без слов было понятно, я выделяю его среди трех подошедших, считаю его особенным, и он ответил мне таким же выразительным взглядом.

– Анастейша Диллон, – коротко ответила я.

– Так вы сестры! – кивнул Стив.

– Ну, а я Генри Шарп, – учтиво поклонился кудрявый парень. С виду он был старше всех нас, ведь голос его не по-детски басил, на лице красовалась темные щетина, а кожа была грубая и смуглая. В общем, либо ему было далеко за тридцать, либо гормоны разбушевались. Между прочим, несмотря на возраст, Генри вел себя, как ребенок, нес какую-то околесицу, перебивал, вставляя глупые шутки. Это я успела понять за то время, что эти трое шли с нами по парку.

      Да, в тот день мы с Линой купались в мужском внимании. Парни без умолку болтали, шутили, чтобы нам не было скучно в их компании. Сначала они следовали за нами, а потом я не заметила, как они стали выбирать куда идти, по какой аллее, где лучше перейти дорогу или остановиться, чтобы зайти в магазин.

      Так я познакомилась с Кельвином Паркером. Больше его друзей я ни разу не видела, так что их можно легко выкинуть из головы.

На следующий день я проснулась оттого, что в окно моей с Линой комнаты кто-то стучал. И что же вы думаете? Конечно, это был Кельвин, который, каким-то образом узнав мой адрес, пришел пожелать доброе утро. Он приволок с собой целый ящик бананов. Больше всего меня рассмешил его вид. Помимо странных хлопчатобумажных шорт и заправленной голубой футболки с эмблемой корпорация «Газпром», он нахлобучил себе на голову черную кожаную шляпу и во рту держал алую розу. Увидев его в этом одеянии, я точно решила, что никогда не смогу влюбиться в этого клоуна, ведь меня всегда привлекали крутые плохиши, вроде Эдриана. Я смотрела на Кельвина, жуя поданный банан, и не могла нахохотаться. Тогда я не поняла, но сейчас понимаю. Это все были уловки, игры с моим разумом. Паркер знал, насколько глупо нарядился, он сделал это специально, чтобы стать в моей жизни неповторимым и особенным.

      После того, как Кельвин вручил ящик и розу, он пригласил меня на выставку антиквариата, причем прямо сейчас. Я хотела отказаться, ведь нужно было привести себя в порядок, переодеться, но Кельвин бесцеремонно вытащил меня из окна в одной пижаме, перекинул через плечо и понес на выставку. Видели бы вы эти косые взгляды, которые на нас бросали прохожие. Сами представьте, странно одетый парень несет на плече девушку в ночном белье, которая вдобавок дожевывает банан.

      Я же относилась к вниманию Кельвина легкомысленно, хотя и оценивала по праву его красоту. Я считала его просто забавным знакомым, с которым можно развлечься.

      Когда мы пришли на выставку, любоваться антиквариатом нам совершенно не хотелось, поэтому мы, бегая из зала в зал, занимались всякими глупостями. Мне было немного неловко светить пижамой, поэтому мы прятались от людей, перед которыми я не хотела показываться, хотя, в принципе, народу было немного. В конце концов, утро.

      О чем мы говорили, я совершенно не помню, несли чушь полнейшую. Беда в том, что я была босая, и время от времени Кельвин носил меня на руках, либо держал за руку. Уверена, уже тогда мы выглядели, как любовная парочка.