Формалин (СИ)

— Неумышленно, — пояснил Моррингтон. — Они ехали в отпуск и попали в аварию. За рулем была она. Хотя обычно отец возил ее сам. Но тут она упросила его — мол, она уже не маленькая девочка, у нее есть водительская лицензия, а ему нужно отдохнуть. Ну и… Полиция пришла к выводу, что ее вины не было — во всяком случае, никаких правил она не нарушила. Несчастный случай — лопнувшая шина, потеря управления на сложном участке дороги… Хотя, возможно, будь за рулем более опытный водитель, он бы сумел избежать столкновения со встречной машиной. А может, и нет. Так или иначе, Реджинальд погиб, как и другой водитель, а Эмили отделалась травмой головы. Не особо опасной, но машина еще и загорелась. В жизни такое случается реже, чем в кино, но тоже бывает. В итоге ее все-таки сумели вытащить и спасти, но ее лицо и все тело были серьезно обезображены. На этом фото она до аварии.

Я начала понимать.

— Так ты говоришь, что ты доктор? А она — твоя пациентка?

— Именно так, — кивнул он. — Разумеется, это врачебная тайна.

— Пластический хирург?

— Не совсем, — улыбнулся он. — Хотя ты мыслишь в правильном направлении. Я же недаром сказал, что ты умная. Но, видишь ли, пластическая хирургия в традиционном смысле термина проблему не решает. Во-первых, она не обеспечивает абсолютного сходства. Знакомых обмануть еще можно, но программу анализа биометрики — нет. Во-вторых, даже при абсолютном сходстве черт лица останутся отпечатки пальцев. В-третьих, даже если пересадить кожу пальцев, останется анализ ДНК…

— Тогда в чем состоит наш план?

Это «наш» я, разумеется, тоже употребила не случайно.

— Ты что-нибудь слышала о химеризме? Хотя, конечно, откуда…

— Ну почему нет? — обиделась я. — Химеры — это такие сказочные чудовища.

— Не совсем чудовища, — улыбнулся он, — и не то чтобы сказочные. Я говорю о химеризме в медицинском смысле. Это очень редкое явление, заключающееся в том, что в одном организме присутствуют ткани и органы с разным генотипом. В естественных условиях химеризм возникает вследствие так называемого внутриутробного каннибализма, когда один близнец поглощает другого…

— Поглощает? — удивилась я.

— Ну, не зубами, конечно, — снова улыбнулся он. — Это просто такое выражение. Два эмбриона сливаются в один, примерно как… капля чая и капля кофе, например. Если это слияние неполное, получаются сиамские близнецы. А если полное, то рождается человек, внешне абсолютно нормальный. И внутренне тоже, если обследовать его обычными методами типа рентгена или томографии. И только генетический анализ может установить, что, скажем, почка у него — от несостоявшегося близнеца. Или матка и яичники, если речь о женщине. Собственно, благодаря яичникам это явление и было открыто, когда анализ ДНК показал, что родные дети женщины генетически ей не принадлежат… Кстати, беременность саму по себе в принципе тоже можно рассматривать как вариант химеризма — ведь половина генов плода в любом случае не от матери, а от отца. Но это явление временное, в то время как настоящий химеризм постоянен и стабилен. А искусственным вариантом химеризма можно считать пересаженные органы. Но это тоже не полноценный химеризм, пациенту приходится до конца жизни принимать подавляющие иммунитет препараты, иначе начнется отторжение. Так вот, я нашел способ создавать полноценный химеризм. Выращивать ткани одного человека на теле — и в теле — другого, причем без всяких помех со стороны иммунной системы.

— То есть ты научился пересаживать органы без отторжения? Наверное, на этом можно зашибать хорошие бабки, — сказала я, а про себя подумала: так-так, а кто мне сказал, что он хочет сделать новой Эмили Харбингер меня, а не наоборот — пересадить ей мое лицо и кожу? И не пора ли бежать, пока еще не поздно — или он уже заблокировал дверь? Моя заколка в волосах на месте, и удара ею в глаз он вряд ли ожидает. Вот только проделывать такое прямо под окнами полицейского участка как-то не хочется.

Впрочем, если бы он собирался пустить меня на запчасти, зачем ему тогда мой английский?

Все эти мысли промелькнули у меня за какую-нибудь секунду, но он даже не заметил моих колебаний и продолжал вдохновенно вещать о своих научных достижениях — ну понятно, ведь, кроме меня, ему было особо не перед кем ими похвастать: