Формула-1. Российский голос

В Буэнос-Айрес мы прилетели за неделю до гонки, на трассе было делать совершенно нечего, автодром закрыт. И было три-четыре дня, когда все предоставлены сами себе, а Буэнос-Айрес – потрясающе красивый город, я исходил его весь, побывал во всех музеях, потрясающих мясных ресторанах. Мы с оператором договорились поснимать школу танго, которую не дают снимать никому на видео, отправляли запрос заранее. Это было очень красиво. Еще поехали на ранчо километрах в ста от Буэнос-Айреса, где работали настоящие гаучо – что-то вроде ковбоев. Для меня за все время путешествий, связанных с Формулой-1, это одно из наиболее ярких впечатлений, потому что Аргентина – яркая страна и потому что в кои-то веки мы были вырваны из цикла аэропорт-гостиница-трасса. Часто бывает, что ты на другом конце света, но тебе нечего рассказать: ну да, ты был там, но что видел? Аэропорт. А здесь это было очень интересно, с настоящими воспоминаниями.

Что касается самой гонки – Вильнев на поуле. Френтцен опять возвращается на первый ряд. Жак выигрывает, но в тяжелейшей борьбе. Прорвало Эдди Ирвайна. Шумахер фактически спровоцировал аварию: он предпринял отчаянную попытку сделать второй старт, в первом повороте начала выезжать машина, он чуть ли не поперек поехал, стал останавливаться, выходить… Тогда машин безопасности не было, и если случался завал в первом повороте, то давали красный флаг. Здесь он сделал все, чтобы его дали, а его не дали. Ограничились желтым флагом, быстро растащили эти машины, он был очень недоволен, но пришлось смириться. Зато Ирвайн ехал быстро и поборолся даже с Вильневом за победу, на финише их разделяло менее секунды – 979 тысячных. И первый подиум Ральфа Шумахера. Причем – в блестящем стиле. У него была адская «заруба» с Физикеллой. Но поэтому и вышло столкновение с Михаэлем. Оба «Джордана» были очень быстры. Физикелла столкнулся со старшим братом, а младший проехал. Он проиграл всего двенадцать секунд Вильневу. Это был подиум в борьбе, по чистой скорости. «Джордан» прибавил. Пара молодых пилотов, к тому же они были очень амбициозны, сражались между собой. Ральф принял от Михаэля правила борьбы с партнерами – не уступать ни секунды, бороться на всех фронтах. Эдди Джордан был на седьмом небе от перспектив своей команды. Следом Херберт на «Заубере» на четвертом месте, и опережает он опять гораздо более быстрых и на теоретически более скоростных машинах Хаккинена и Бергера. Те занимают только пятое и шестое места, оба финишируют в тридцати секундах позади победителя. У Бергера зато лучший круг. У Вильнева вторая подряд победа, к Европе статус-кво восстановлен.

Но у меня еще тяжелейшие воспоминания от конца гонки. Приходит известие, что с трансляциями для России покончено. Казалось бы – только начали сезон, только прошли три гонки, так интересно все получается… Но тогда уже от РТР все постепенно съехало на «Российские Университеты» – что-то вроде нынешней «Культуры». А тут и вовсе. Все. Долги не выплачены, трансляции остановлены. На мне лично это почти не отразилось. Я продолжил ездить на гонки, брать интервью для западных партнеров, делать передачи в Монако. Но с комментариями, которые всего полтора года как возобновились, казалось, было покончено. Все это выяснилось через час после финиша. Помню вечер на автодроме. Телевизионные вагончики-времянки были на другой стороне от паддока, прямо под главной трибуной. И вот я сидел и молчал. Ребята собирали оборудование в контейнеры, сматывали кабели, упаковывали мониторы (тогда еще не плоские), бетакамы (тогда еще не было компьютерного монтажа)… Обычно я радостно им помогал. А тут просто сидел. Кто-то сунул в руку бутылку пива, похлопал по плечу. А я так и сидел. Сделал пару глотков за три часа. Потом дорога в город (автодром в пригороде с панельками, даже внешне похожими на Теплый Стан или Ясенево), последний вечер латиноамериканского турне. Буэнос-Айрес, мясо, музыка, самые красивые девушки в мире… А для меня как удар под дых. Ни по работе ничего не терял (все так же пахать), ни по зарплате (все те же копейки), а как будто обухом по голове. На обратном пути Буэнос-Айрес – Париж – прямой. 14 часов. Друг, оператор Марсель, накрылся пледом и уснул, еще пока борт у рукава стоял. А проснулся, когда шасси взлетки коснулось в Шарль-де-Голле… А я 14 часов смотрел в книжку, а прочитал полторы страницы…