Формула алхимика

– Жаль. Он был очень способный… Очень… Пожалуй, лучший мой ученик.

Услыхав слова Горского, Аладьин бросил в сторону учителя полный ревности взгляд.

– У него были родные? – осведомился Илья Алексеевич.

– Насколько мне известно, он был сиротой.

– В таком случае вы не могли бы проследовать в участок?

– Зачем?

– Необходимо опознание, чтобы избежать ошибки.

Горский в замешательстве переступил с ноги на ногу.

– Мы начали важнейший эксперимент… – неуверенно пробормотал он, указывая на очаг, у которого колдовал Аладьин. – Шар должен пребывать в состоянии белого каления непрерывно в течение пяти дней и ночей.

– Ваш ассистент мог бы проследить за огнем в ваше отсутствие.

Горский помолчал, размышляя. Потом достал из жилетного кармана часы, посмотрел, что-то прикинул в уме, извлек из другого кармана небольшой пузырек с желтой жидкостью, встряхнул и посмотрел на свет.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Обождите.

Профессор подошел к очагу, запрокинул голову к потолку и около минуты шевелил губами, после чего вылил содержимое пузырька в небольшое отверстие, которое, как оказалось, имелось наверху шара, и кивнул ассистенту. Аладьин запечатал дырку глиной, потом обхватил шар длинными щипцами и поместил в огонь.

Глава 8 «Очень даже эффектная»

– Да… это Крючин… – сказал профессор, едва взглянув на труп в прозекторской.

Жарков накрыл покойника тканью. Горский отвернулся от секционного стола.

– Сегодня утром он не явился в лабораторию… Это было странно, он отличался преданностью делу.

– Почему вы не обратились в полицию?

– Я очень рассердился! – Горский возвысил голос, и стало понятно, что смерть ученика вызвала в нем не столько жалость, сколько раздражение – будто Крючин предал своего наставника. – Мы готовились к этому опыту несколько лет, и он занимал важное место в работе. Я специально проверил гороскопы его и Аладьина, чтобы убедиться, что неблагоприятные сочетания планет отсутствуют… И тут он пропал. Я решил, что виной тому его амурные похождения.

– Крючин встречался с девушкой? – оживился Ардов.

Профессор глубоко вздохнул, делая попытку успокоиться.

– Он не из тех, кого жалуют барышни. Но не так давно у него завязались отношения с одной особой.

Последнее слово Горский произнес с презрительной интонацией.

– Это вас раздражало? – спросил Ардов.

– А как вы думаете? – опять взвился ученый. – Он стал забывчив, несколько раз опоздал… Если вы хотите достичь выдающихся результатов в своем деле – вам следует отдавать всего себя, без остатка! «Усердие – всё!» – процитировал он Периандра[13].

Горский хотел добавить что-то еще, но взгляд его натолкнулся на покрытое покрывалом тело бывшего ученика.

– Теперь уж какая разница… – снизив тон, завершил он и посмотрел на часы.

– Где проживал Крючин? – спросил Илья Алексеевич.

– Не знаю… Где-то в Щепяном переулке. Господа, прошу прощения, я должен вернуться в лабораторию.

– А что за опыт вы проводите, Юрий Александрович? – не удержался Жарков.

– Пока рано об этом говорить, – ответил профессор, и глаз его загорелся желтым пламенем. Ему явно не терпелось поделиться, но он почему-то считал необходимым сдерживаться. – Первые результаты весьма обнадеживающие, – туманно намекнул он. – Весьма!.. Но – нам необходимо закрепить успех. Осталось несколько дней. Если все пройдет нормально, мир станет свидетелем научной сенсации.

С этими словами Горский пожал руку Жаркову и обернулся к Ардову.

– Юрий Александрович, а вы видели ту барышню? – отвечая на рукопожатие, поинтересовался сыщик.

– Какую? – не сразу сообразил Горский, направляясь к двери.

– На которой помешался Крючин.

– Да, – признал профессор, двинувшись по коридору на выход из участка. – Однажды он набрался наглости и притащил эту мадемуазель в лабораторию.

– Как ее звали, не припомните? – не отставал Ардов.

– Нет.

– Можете описать?

Горский остановился и задумался, словно пытаясь вспомнить.

– Очень даже эффектная, – как будто с удивлением признал он. – Рыжие волосы, бледная кожа. Такая, знаете, воинственная эмансипе[14].

– А чем она занимается?

– Понятия не имею.

Поклонившись, профессор стремительно вышел из участка. Ардов хотел было проследовать за ним, но из коридора в приемную залу вышел участковый пристав Троекрутов, собравшийся домой ввиду окончания рабочего дня.

– Ардов, как продвигается расследование? – громко поинтересовался он, демонстрируя подчиненным полнейший контроль, под которым содержится участок.

– Установлена личность убитого, – доложил сыщик.

– Это, конечно, очень хорошо, – одобрил Евсей Макарович и без лишних вопросов двинулся к выходу, полагая свои обязательства по надзору за расследованием вполне исполненными.