Формула Бога. Возвращение

— Шеф у себя?

— Ой, товарищ под… ой, (опять ойкнула она) извините, полковник?! А я сразу вас узнала! — воскликнула она, заулыбавшись и еще сильней разрумянившись, от чего ее кукольное личико стало еще милей.

— Эээ… — невнятно проблеял он, явно не ожидая такого поворота событий.

— Ну как же! Вы у нас на первом этаже в вестибюле висите на доске почета «весь Рай ровняется на них». Я всегда любуюсь, когда мимо прохожу. А мы вас еще не ждали. Думали, что вы пока на реабилитации будете.

— Наверное, все-таки не я, а мое фото висит на доске? — решил съехидничать он.

— Да-да, конечно, — чуть смутившись, пробормотала она, скромно опуская реснички. Девчонка явно начинала ему нравиться, поэтому не став далее вгонять в краску молодую особь, он еще раз спросил, но уже куда более ласковым тоном:

— Так что насчет шефа? У себя? Принимает?

— Да. У себя. Подождите минуточку, я сейчас доложу о вас.

Она с улыбкой бодренько вспорхнула с крутящегося кресла и метнулась к двери обитой красной кожей. Стоя на полу, она уже не оказалась такой миниатюрной, как он предположил вначале. «Ого, крошка, а ты не такая уж и пигалица, как мне показалось сперва», — невольно про себя отметил Захария. И в самом деле, когда она поравнялась с ним, то оказалось, что её рост всего лишь на полголовы меньше чем у него. Это приятно пощекотало его ноздри. Сам немалого роста, он любил статных и высоких женщин с рельефными формами. Тихонько пискнув, она потянула ручку двери на себя. Вопреки ожиданиям дверь послушно начала открываться с неторопливой грацией объевшегося бегемота. Она юркнула в образовавшийся проем. Ждать пришлось недолго. Буквально через пять секунд она также резво выскочила из кабинета и, придерживая одной рукой дверь, второй сделала приглашающий жест входящему.

Захария, ничуть не колеблясь, вошел в кабинет. За время его отсутствия, в кабинете, так же как и в приемной разительных перемен не случилось. Всё тот же толстый, с длинным по щиколотку ворсом шемаханский ковер во всю площадь немаленького помещения, стены, облицованные светло-ореховыми панелями, высокие и широкие окна с подоконниками, уставленными всевозможными цветами в горшочках, массивный дубовый стол, расположенный у противоположной от входа стены заваленный бумагами и аппаратами телефонно-селекторной связи. Шеф был отчаянным ретроградом, поэтому предпочитал держать в руках телефонную трубку, стилизованную под «старину», нежели носить в ухе шарик миниатюрный шарик связи. К столу шефа был перпендикулярно приставлен столик поменьше с двумя приставленными к нему изящными золочеными креслицами в стиле барокко. Все как было в прошлый раз. Шефа во главе стола не было. Среди обильной зелени, усеявшей подоконники, Захария не сразу увидел своего начальника. Тот стоял в проеме окна, держа в руках небольшую садовую лейку из которой бережно поливал предмет своей ничем не обоснованной гордости и вполне обоснованного бесконечного разочарования — гигантскую маммилярию. «Проклятая верблюжья колючка», — как в сердцах иногда выражался он в адрес своего кактуса, вымахала, чуть ли не в два метра, но упорно не желала зацветать. Впрочем, когда у шефа было хорошее настроение, то «проклятая верблюжья колючка» превращалась в «наш ответ лорду Керзону». Архангел повернул голову в сторону вошедшего. На вид непосвященного, старшему ангелу было примерно за пятьдесят лет, а никак не восемь тысяч, о чем свидетельствовали документы. Впрочем, этого нельзя было сказать и о самом Захарии. Тридцатилетние с хвостиком черты его лица скрывали за собой почти пять тысяч лет полной приключениями жизни. Светлая улыбка неподдельной радости моментально озарила резкие черты лица архангела, изборожденные глубокими вертикальными морщинами. Рот растянулся в благостной улыбке, обнажая ряд ровных, как на подбор, белых и крепких зубов, нерастраченных в подковерных баталиях с недоброжелателями. Однако все это не помешало Захарии заметить, что-то новое в поведении начальника. Громадные, будто выкованные из цельного куска серебра крылья в радостном возбуждении слегка приподнялись и опустились за его могучей спиной. Но глаза, при этом, у него были какими-то испуганными и немного растерянными, будто он только что увидел привидение «белой дамы» в Несвижском замке. «Что это с ним?» — подумал Захария. «Неужели он не ждал моего возвращения?» Впрочем, эта немая неловкость продолжалась всего лишь доли секунд. Старший ангел быстро взял себя в руки.

— А поворотись-ка, сынку! Экой ты смешной какой! И эдак все ходят у вас в райских кущах?! — слегка переиначив и адаптировав известную всем фразу, воскликнул он. Заведующий сектором любил щегольнуть прекрасным знанием русской литературной классики. Все окружающие были в курсе его маленького увлечения и всегда охотно принимали его манеру общения.