Формула яда

Не отрывая глаз, смотрел я на поля Подолии, видел иную Украину, чем ту, что наблюдал, когда осенью 1921 года рвался туда петлюровский атаман Юрко Тютюнник, видел веселых, жизнерадостных, спокойных людей. Повсюду звучала украинская речь. Совсем иной изображали нам в Галичине Советскую Украину наши верховоды. Они одурманивали сознание нестойкой части нашей молодежи, чтобы угнать ее за Сан, в эмиграцию, под опеку гитлеровской армии, когда 17 сентября 1939 года советские войска, перейдя Збруч, шли освобождать Львов.

Трудно было отказать себе в желании побывать в Виннице, в той самой Виннице, где в ноябре девятнадцатого года валялись мы в сыпнотифозном бреду. Я сошел с поезда, закомпостировал билет и отправился побродить по городу, в котором решительно никто меня не знал.

Я увидел обновленную, веселую Винницу.

Винничане — как узнал я — с большим уважением хранят память о Коцюбинском и о других деятелях украинской культуры, своих земляках.

Улицы города были заполнены жизнерадостной молодежью, в городском саду слышались украинские песни. Насколько счастливее оказалась судьба этой молодежи по сравнению с судьбою тех молодых галичан, что были зарыты на безвестных, поросших бурьяном кладбищах в окрестностях города!

С большим трудом, при помощи кладбищенских сторожей, разыскал я могилы погибших от сыпного тифа своих товарищей — галичан, стоял над ними в безмолвии и думал: за что они погибли? Как глупо и нелепо оборвалась их жизнь! Кости их давно сгнили, а люди, пославшие их сюда, до недавнего времени благоденствовали... Ходил себе на очередное пиво к Бизанцу или к Нафтулле либо в другие львовские кабаки старейшина украинских националистов адвокат Кость Левицкий. Дом напротив львовского почтамта купил адвокат Степан Федак. Загребал огромные деньги в кооперативных организациях бывший атаман УГА Шепарович. Получал посольскую тысячу злотых и гонорары за свои антисоветские книжки председатель УНДО Василь Мудрый. И все, как могли, спекулировали на печальной истории УГА.

Не думал я, стоя майским днем над стрелецкими могилами в Виннице, что уже известные мне косари смерти опять занесли свои косы над головами нового поколения галичан. Не знал и не предполагал я тогда, что история одного предательства повторится в ближайшем будущем.

Первый акт этого предательства разыгрался на глазах у нас 30 июня 1941 года. Еще не были убраны с улиц Львова и не преданы земле трупы женщин и детей, убитых фашистскими бомбами и пулями из пистолетов гитлеровских диверсантов, а уже с утра возле собора святого Юра можно было встретить знакомые лица воспрянувших духом наших «духовных вождей» старшего поколения. Из уст в уста передавали они весть о том, что «наши хлопцы прежде всего сюда прийдут». На Цитадели уже развевался флаг гитлеровской Германии, и там звучали немецкие военные марши.

Одна из немецких частей, ворвавшихся во Львов, и в самом деле завернула к Святоюрской горе и, пройдя походным строем под арку ворот, остановилась перед палатами митрополита Шептицкого. Солдаты были в немецкой военной форме, и я сперва подумал, что это регулярная немецкая часть собирается располагаться на постой в соседних с собором святого Юра зданиях. Но пригляделся повнимательнее и увидел на плечах у стоявших желто-голубые нашивочки. История повторялась! Ведь и мы когда-то маршировали по дорогам Украины в чужих, австрийских мундирах, с трезубцами на шапках. Лицо командира этой части (именуемой, как узнал я потом, отрядом украинских добровольцев-националистов так называемого легиона «Нахтигаль») показалось мне знакомым.

Где-то видел я этого рыжеволосого детину с перебитым носом? Присматриваюсь, приглядываюсь — и чуть не ахнул от изумления!

Да ведь это же Роман Шухевич, один из отпрысков всем во Львове известной адвокатской семейки Шухевичей, террорист и мастер тайных убийств, типичный фашистский молодчик, да еще с незалеченным сифилисом, жертвой которого стала не одна украинская девушка, вовлеченная им в ОУН. Гитлеровцы не зря взяли к себе на службу такого бывалого головореза, отлично зарекомендовавшего себя в их глазах не только убийствами многих своих, обращавших взгляды к советскому Востоку, земляков украинцев, но еще и тем, что в свое время он был завербован профашистской кликой пилсудчиков и немецкой разведкой для убийства проштрафившегося министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого.