Формула истинной

Я прыгаю вперед, пытаясь обогнуть негодяя, но он легко хватает меня, скручивает руку у меня за спиной. Плечо пронзает болью, и я вскрикиваю. Неужели сломал?

— На помощь! — ору изо всех сил.

Да только кто нас услышит, тут же не замок, почти никакой охраны у забора.

Лес успевает ударить одного бандита, но второй бьет его по носу. От неожиданности внук хватается за лицо, и этого времени хватает, чтобы схватили и его, скрутили, связали руки за спиной. Как и мне.

Я лягаюсь и матерюсь, даже удается задеть одного из мужиков пяткой по щеке.

— Ах ты бешеная с… — Он наотмашь бьет меня по лицу.

С Лесандром обходятся еще жестче, веревки растирают ему запястья в кровь за считанные секунды, пока нас силой тащат до повозки.

— На помощь! — в последний раз кричу я, после чего мне затыкают рот тряпкой.

Нас закидывают в повозку. Здесь нет сидений, как в графском транспорте, мы оказываемся просто на деревянном полу, полусогнутые, потому что не хватает места вытянуться во весь рост. Лесу тоже завязывают рот, и он может только мычать и с беспокойством смотреть на меня.

— Попрощайтесь со своим дворцом, графиня. И ты, проклятый щенок, — сплевывает главарь, прежде чем закрыть дверь повозки. — Сегодня мы снимем проклятье с Северного графства.

Глава 23. Плен

В повозке трясло и укачивало. Я старалась не паниковать, чтобы не пугать Лесандра еще больше, потому что он и без того был белее снега. Связанные, мы лежали на полу повозки и просто не знали, что нас ждет дальше. И мы точно удалялись от дворца, потому что воздух всё сильнее раскалялся, но никто, конечно, не удосужился снять с меня шубу, в которой я ходила по заснеженным дворам.

За час поездки я успела по-настоящему успокоиться и прокрутить в голове все варианты, которые могут ждать нас в будущем. Что самое худшее сделают эти негодяи? Убьют нас. Неприятно, конечно, но, может быть, получится уговорить их взять только одну жизнь? Меня они ненавидят куда больше, чем Лесандра. Я сознаюсь, что прокляла графство, что я ведьма, негодяйка и хоть сам Дьявол, лишь бы они отпустили внука.

Платье полностью пропиталось потом, мне тяжело дышать от духоты. Как люди живут в такой температуре уже четырнадцать лет? Неудивительно, что они сходят с ума и хотят искать виновного.

Наконец повозка останавливается, на улицы слышны разговоры:

— Разве не сегодня? Ты же сказал…

— А вдруг просто убийство ничего не даст? С магией надо быть осторожным. Пригласим знающего человека.

— Вдруг они сбегут?

— Это вряд ли, приятель.

Дверь открывается, бандит запрыгивает внутрь и тут же захлапывает ее. Все, что успеваю увидеть: мы не в городе, а, скорее, где-то в лесу.

Бесполезный пинок — бандит его едва замечает и набрасывает мне на глаза повязку. Лесандр сопротивляется сильнее, я слышу недовольное мычание и звуки драки, но много ли он может сделать с завязанными руками?

Нас вытаскивают из повозки и куда-то ведут. Дорога неровная, да это, наверное, никакая и не дорога, просто земля с кочками. Скрип двери. Лестница вниз.

— Пригни голову, графиня, — с издевательской заботой просит бандит. — Я планирую сам ее отрубить, будет грустно, если расшибешь ее сейчас.

В ответ дергаю плечом, пытаясь задеть его, но бандит только смеется. Мы спускаемся вниз по очень узким ступеням. Я все-таки ударяюсь лбом обо что-то. Кажется, мы в подвале? Из удушающей жары заходим будто в морозильную камеру, так здесь холодно. Даже шуба перестает помогать, я начинаю мерзнуть за считанные секунды.

Руки привязывают к чему-то, усадив меня на холодный пол.

— Я достану тебя, урод! — слышу голос Лесандра. Либо ему развязали рот, либо он сам смог избавиться от повязки. Сразу за этим — глухой удар, и Лес смолкает.

— Посидите пока тут. Мы вернемся… скоро. И не вздумайте бежать, за домом следят, — предупреждает бандит и уходит.

Подождав несколько минут для верности, я пытаюсь плечом снять повязку. Для начала — с глаз. Увидеть, где мы находимся, сейчас важнее, чем просто кричать о помощи.

Наконец у меня получается сдвинуть ее.

Темное помещение, но темное не полностью. Рядом какие-то полки, типа стеллажей, по ним разложены голубые пластины, которые легонько светятся, как ночники.

Меня привязали к какой-то палке или трубе, прикрепленной к стене. Лес — напротив. У него по лицу размазана кровь. Похоже, в пылу драки разбили нос. Внук тоже успел избавиться от повязки на глазах и смотрит на меня, вздергивает голову, жестом спрашивая, как я. Пожимаю плечами. Все было бы не так плохо, если бы здесь не было так ужасно холодно. Эти кристаллы на полках — явно ледяные, те, которыми тут охлаждают помещения. И здесь их полно! Слишком много для такой крохотной комнатушки.

Еще добрых десять минут уходит на то, чтобы плечом стянуть повязку со рта. Лесандру тоже удается.

— Как ты? — первым делом спрашиваю.

— Живой. По носу дали, но уже зажило. А ты?

— Холодно, — единственное, что говорю.

— Надо развязать руки, — решает Лес. — Есть что-нибудь острое?

— Может, если получится скинуть один из кристаллов, он разобьется, — предполагаю я. На ощупь он был как стекло или хрусталь, так что должно сработать.