Формула невозможного

На следующее утро Наргиз перенесли в другую комнату, где стоял высокий аппарат, сверкавший белой эмалью и никелем.

Молодой доцент усадил ее в кресло и взял за руку, будто приготовился следить за пульсом. На голову Наргиз надели нечто вроде шлема, от которого шли длинные, гибкие провода к аппарату. Задавая ей разные вопросы, Искендеров не сводил глаз с экрана катоднолучевой трубки, по которому бегали зеленые зигзаги, с циферблатов измерительных приборов.

Прервав беседу, он отошел к пульту управления и повернул несколько рукояток. В ушах Наргиз раздался непонятный гул, в голове разлилось приятное ощущение тепла, как будто от невидимой печки. Вспыхивали крошечные цветные лампочки на пульте, что — то не больно, скорее приятно покалывало в голове. И она заснула.

Проснулась она на своей койке, освеженная сном. Голова больше не болела. Было хорошо и легко. Наргиз повернулась на другой бок и снова заснула.

Каждый день ей надевали шлем с проводами и после каждого сеанса она подолгу спала.

На третий день Искендеров дал ей на пробу стихотворение — она выучила его без затруднений. Память ее улучшалась с каждым днем.

Через три месяца Наргиз выписалась из клиники Искендерова с твердым намерением посвятить себя новым методам лечения заболеваний мозга наиболее сложной и во многом загадочной части человеческого организма. Той же осенью она поступила в университет.

— А память у меня с тех пор, действительно, феноменальная, — сказала Наргиз, заканчивая рассказ. — Даже самой мне удивительно. Но пока я должна быть под наблюдением. Два раза в месяц я хожу к доценту Искендерову, он меня тщательно исследует и пока, кажется, очень доволен. Но только, товарищ Рзаев, прошу вас — эта история не для печати. Еще рано. Так сказал сам Искендеров.

Когда Наргиз вышла, я задумался. Если бы у нее после лечения память восстановилась в нормальных пределах, я сейчас же послал бы Мамедхана и фотографа к Искендерову, чтобы они приготовили хороший фотоочерк для газеты. Мамедхан из самого неразговорчивого человека вытянет все, что надо. А заглавие? «Лаборатория памяти»? Или — «Загадка мозга»? «Доцент Искендеров победил безумие»?

Но почему она — значит, и он — говорят «не для печати»? Значит, это было не обычное лечение, а эксперимент, может быть, опасный эксперимент? Может быть, Искендеров не уверен в том, что будет дальше? Ведь феноменальная память девушки с каждым днем откладывает в ее мозгу массу ненужных сведений. И настанет день, когда перегруженный мозг…

Я не мог оставить этого так. Адрес Искендерова я без труда нашел в телефонной книге.

Доцент Искендеров — молодой человек с живыми, веселыми глазами — усадил меня и, откинув со лба прядь непослушных волос, сказал:

— Понимаю ваше беспокойство и любопытство. Прежде всего я должен вас успокоить: память не может перегрузить мозг. По простой причине: жизнь человека для этого слишком коротка. Если Наргиз проживет сто лет, то, несмотря на феноменально острую память, ее мозг не исчерпает возможности получать и хранить информацию. Понимаете, физиологическая основа памяти это образование систем временных связей в коре больших полушарий мозга, точнее — в сером веществе. Кора — это нечто вроде мозаики из перемежающихся групп нервных клеток пунктов раздражения и торможения. И отбор нужной информации сводится к тому, что в нужных группах клеток идет раздражение, а во всех остальных торможение. А у Наргиз были повреждены некоторые узлы торможения. Мне надо было восстановить их…

Я слушал его. Я узнал, что мозг потребляет в двадцать раз больше кислорода, чем мышцы. Что еще в прошлом веке начались опыты по воздействию электрическим током на кору мозга. Данилевский, Бехтерев, Миславский, нуклеиновая кислота, нуклеопротеоиды, биотоки мозга — имена и факты сыпались на меня, как из рога изобилия.

Я узнал, что электроэнцефалография — способ измерения частоты колебаний токов, возбуждаемых головным мозгом, была создана Правдич-Немчинским, Кауфманом, Ливановым и еще многими на основании трудов Сеченова… А «Рефлексы головного мозга»! Я знал об этой книге, но, каюсь, не читал.

Искендеров рассказал, как применяют электрический наркоз для торможения коры полушарий мозга. Как лечат шизофреников короткими импульсами электрошоком…

— Но Наргиз, доктор? — прервал я его. — Ведь у нее память — то ненормальная? Ведь это слишком…

— Не бойтесь за нее, — сказал, улыбнувшись, Искендеров. — Я применил к ней новый метод, воспользовался своим новым аппаратом. Расчет был такой: или она останется без памяти или серое вещество восстановит свои свойства. Конечно, я предварительно тщательно изучил все энцефалограммы ее мозговой деятельности, но… понимаете, мы еще мало знаем мозг. И вот, получилось…

— Однако, вы каждые две недели осматриваете ее. И не разрешаете публиковать…