Формула счастья

Глава тридцать вторая

В сущности, я вообще не мог больше позволить себе ждать. И все же, когда я чуть позже сел за свой письменный стол, чтобы набросать доклад Медведеву, я уже знал, что не понесу его Чиксу прямо на следующий день. Состояние аффекта прошло, и теперь наступил черед тревожных колебаний, обоснованных сомнений. "Нет, не завтра, - думал я. - Может, послезавтра..." Я должен был внимательно обдумать все мыслимые последствия такого переломного хода. Да и, в конце концов, кто такой Чикс? Какой-то негу-маноид... Я вспомнил, как мы вместе тащили Странного юса из биостанции; как он показывал мне чудеса на звездолете, демонстрируя сверхмощь,... или просто проявляя гостеприимство? И как он поторопился выпроводить меня с юсианской базы после того, как рискнул открыть мне так много юсианских Проектов... Кто он такой? Разумное существо, которое, подобно мне, колеблется и сомневается? Которое стремится к тому же, к чему и я, просто потому, что несколько раз встретилось со мной, каким-то случайным гуманоидом, поняло меня... хоть в какой-то мере? Что объединяет нас, кроме тех кратких мгновений почти дружеской сопричастности, которая, может быть, существует только в моем воображении?

Я закончил план доклада, а вопросы продолжали настойчиво давить мой разум, путая все и не давая ни одного четкого ответа. Я упрятал блокнот в сейф с намерением утром написать сам доклад целиком. Потом быстро помылся, поужинал несколькими бутербродами и, заведя будильник на час до восхода Ридона, лег, чтобы поспать в оставшееся

время.

Сквозь сон я услышал, как кто-то входит в холл, и в тот

же миг оказался у двери, ведущей туда из спальни. Пинком открыл ее, сжимая в руке всегда заряженный флексор... В красноватых сумерках на меня как-то странно смотрела Элия. Я помедлил, прежде чем опустить флексор, но совсем его не убрал - я уже не верил никому на этой базе, и вообще

никому и нигде.

- В другой раз не забывай запираться, раз ты так... неспокоен, - она приблизилась ко мне, плотно укутанная в толстый клетчатый плед и дрожавшая так, что у нее стучали зубы. Она смущенно пожаловалась: - Холодно мне... Очень... И оставь в покое этот флексор. Я пришла без

своего.

Заметив мои колебания, она с неким слабым подобием

улыбки на пересохших губах распахнула одеяло. На ней была только длинная шелковая ночная рубашка - было ясно, что оружие ей спрятать негде. Теперь настала моя очередь смутиться. Я швырнул флексор на стол, он с неприятным стуком шлепнулся на деревянную крышку. А Элия вдруг неожиданно устремилась к двери в коридор и защелкнула замок. Потом повернулась ко мне, продолжая дрожать. Я импульсивно потянулся обнять ее, но она, пошатываясь, стала отступать к тахте. Забилась в уголок и нервно подтя-. нула плед к подбородку. Волосы ее беспорядочно упавшими прядями обрамляли лицо, неестественно осунувшееся от напрасного усилия скрыть какое-то внутреннее напряжение. Светлые глаза с резко контрастирующими черными расширенными зрачками словно фосфоресцировали, столь

явным был излучаемый ими ужас.

- Это не от холода, - сказал я хрипло.

- Нет... Я боюсь!

- Чего?

Она смотрела на меня, будто ожидая, что я пойму ответ

по одному выражению ее лица, без слов. Но я, к сожалению, понимал только одно - что получить ответ для меня чрезвычайно важно. Именно сейчас!Я присел рядом - медленно, осторожно, что-то подсказывало мне, что малейшим резким движением я оттолкну ее от себя. Иодновременно я испытывал тягостное чувство вины: женщина, в которую я, кажется, влюблен, пришла ко мне за утешением, а я вместо того слежу за ее реакциями. И вся моя деликатность имеет одну цель склонить ее к какому-то, видимо, мучительному признанию.

- Ну же, Элия... - я слегка коснулся кончиков ее побелевших пальцев, стиснувших одеяло. - Ты должна мне сказать.

- Должна? - она еще больше вжалась в уголок тахты. - Как раз в этом я не уверена. Я не знаю... кто ты?

- Незадолго до твоего прихода я тоже задавал себе этот вопрос. Только о некоем негуманоиде. А мы - люди...

- Какое это имеет значение? - она понурилась, - Люди, юсы. Неизвестность всегда одинаковая. Или почти одинаковая: кто он, тот, что напротив меня?

- И все же наступает момент, когда у нас нет выбора, когда мы должны поверить друг другу, даже вслепую.

- Должны? Ты говоришь так, будто вера - что-то такое, чему можно приказать.

- Послушай, Элия, - отбросил я всякую деликатность, - не знаю точно, чего в последнее время боитесь и ты, и Вернье, да, похоже, и Рендел, но мне ясно, что это что-то еще только предстоит. И от вас зависит, произойдет это или нет.-Иначе ты бы не пришла сюда в таких расстроенных чувствах. Но я сразу скажу тебе: не делай! Откажись...

- Как ты может так советовать, даже не зная, о нем идет речь! воскликнула она.

- А вот могу, потому уже представляю себе ход ваших мыслей. И мне этого достаточно, чтобы проникнуть в суть ваших намерений. И я не сомневаюсь, что это будет непоправимой ошибкой, а если в этом участвует Рендел, то и просто мерзостью!