Формула счастья

Я подошел к столу и взял ее. Неохотно, с опаской, двумя' пальцами. Она была теплая... или все еще теплая? И пластичная, точно резиновая. С одной стороны - мохнатая, светло-коричневая, с другой - беловатая. Беловато-золотистая как... как цвет человеческой кожи. Ну да! Да это миниатюрное подобие головы человека! Я поставил ее на ладонь - она была не больше стеклянного шарика для игры - и начал рассматривать вблизи. Мое изображение! Со всеми мельчайшими подробностями. И с покрасневшим ухом и синяком под глазом. Я рассмотрел ее поближе - щеки и подбородок темные, небритые. И волосы отдельными темными прядками. Я внимательно надавил на нее пальцем, - губы слегка раскрылись и обнажили белые, мелкие, как песчинки, зубы.

Я убрал изображение в бар, а ощущение от прикосновения к нему осталось. Что это могло означать? Издевательство? Подарок? Намек на что-то?.. Сев на диван, я впился взглядом в противоположную стену. Но может быть, это в сущности и не стена вовсе, и все вокруг вообще не то, а нечто... черт знает, что!

А минуты летят. Уходят одна за одной эти минуты, и очень скоро Земля будет недостижимо далеко от меня.

Я снова посмотрел на часы: 16.43. Остается только семнадцать минут. Я быстро обернулся к роботу. Пора бы ему, наконец, дать мне какие-то "попутные советы". Однако, он стоял неподвижно, молчал, и его желтые глаза излучали ровный безучастный свет, как обычные комнатные лампы.

- Эй, ты, робот! - крикнул я ему - Мы не опаздываем ли с подготовкой к старту?

- Подготовка не была запланирована, - размеренно ответил он, и факт, что он заговорил, поразил меня. Хотя именно этого я от него и ожидал.

- Но как же, нет ли какой-нибудь предварительной программы? Защитных камер и... тому подобного? - стал заикаться я в недоумении.

- Эта квартира оборудована всем, что необходимо для вашей безопасности, послышался его монотонный ответ. - Мы уже тронулись.

- Тронулись! - я мгновенно представил себе бетон

ный полигон. Обычный, человеческий. Вот и его уже нет... Но значит, мы вылетели с Земли вот так, и ничто даже не дрогнуло! Как же это возможно...

- Если вас потрясло ваше новое состояние, то вам это не нужно, - донесся откуда-то сверху любезный бесплотный голос.

В глазах у меня помутилось.

- Но это нелепо! - раздраженно возразил я, не имея в виду ничего определенного.

- Ваше мнение в смысловом отношении ущербно, - ласково ответил голос. - Не занимайте психически нездоровую позицию.

Позицию? Наблюдают меня сверху - мелкого и жалкого в углу огромного дивана! Я встал (не нужно было так резко), и скрестив руки на груди, сказал:

- О, не заботьтесь обо мне. Я чувствую себя отлично.

- О, забота о вас у меня занимает по минимуму! - восторженно прозвучало у меня над головой. - С меня довольно наблюдать вас, и я это оформил для себя как приоритетную задачу. Вы - наш шанс!

Шанс? Чтобы не закричать, я произнес почти шепотом:

- Неужели? И что, это наблюдение будет продолжаться в течение всего пути?

- Да! Каждую секунду. Пока вы не станете прошлым. Последнее высказывание, что бы оно ни значило, не вызвало у меня приятных ощущений. Я пробормотал:

- Что ж, очень хорошо, очень хорошо.

- Значит, вам симпатично быть объектом поступательных выводов? - радостно спросил юс.

Я слышал, что юсы на земных языках выражаются весьма странно и затейливо, что смысл их слов не имеет ничего общего с приподнятым, подчеркнуто доброжелательным тоном, но несмотря на это, мне на миг показалось, что я разговариваю с каким-то глупым ребенком. И этого мгновения было достаточно, чтобы у меня вырвалось совсем ненужное:

- М-даа, это мне симпатично. Очень симпатично! Наступило короткое затишье. Потом восторженный голос юса снова зазвучал с потолка:

- Понимаю, что вы перенапрягаетесь слишком, но результат не идет вам навстречу. Я нашел начало своего терпения, но, может быть, найду и его конец. Оцените, у вас ли я должен его искать?

Ребенок?! Мне начинает угрожать этот "ребенок"!

- Я удивлен, что вы не знаете, где кончается ваше собственное терпение, сказал я наобум. - Я, например, всегда знаю, где кончается мое терпение. Когда, конечно, есть конец.

- А сейчас где он?

- На том же месте, где кончается ваша толерантность! - просто поглупев от раздражения, процедил я, обращаясь к табуретке напротив.

И, конечно, сейчас же получил соответствующий апостроф.

- Опять напрасно перенапрягаетесь! Но вы сталкиваетесь с нашими препятствиями, и вам же будет легче, если вы нас воспримете.

Или другими словами: "Тебе некуда податься, дружище. Напрасно выпендриваешься". И точно, так оно и было. Только зачем я дал ему повод мне это сказать? Зачем?