Формула счастья

- Да, выходит, что так, - снова подтвердил Чикс, а потом добавил: Однако, этот вывод очень в стороне от истины.

- Ну, хорошо, я не совсем точно выразился. Я хотел сказать, что этот звездолет представляет собой нечто подобное грандиозному биологическому роботу или самоуправляющейся биологической машине. Все равно, как мы его назовем. Важно, что он функционирует по принципу живого организма... Естественно, он не живой, раз не размножается, но с другой стороны, наверное, при необходимости может восстанавливать любую свою часть, а эта способность... она присуща... некоторым живым организмам... - смешался я и замолчал.

- Можно было бы свести к тому, что вы ему пожелали, - охотно подхватил Чикс, - только тогда он не будет в состоянии использовать все свои предназначения. Я встречу вас с ним. Он здесь поблизости.

Пока я удивлялся, кого он имеет в виду, мы дошли до конца туннеля и остановились перед вертикальной плоскостью, которая быстро утончилась и раскололась, когда Чикс к ней прикоснулся. Мы вошли в прямоугольную белую совсем простую комнату.

- Вот он, - сообщил Чикс, подойдя к какой-то небольшой прозрачной сфере, наполненной серебристыми и как будто бесцельно блуждающими в ней точечками.

- И что это такое?

- Звездолет.

Я испытал острую необходимость сесть, схватиться заголову или хотя бы громко выругаться, но позволил себе только вздохнуть. А Чикс сказал:

- Узнайте с доверием, он - это обыкновенный предмет.

- Искусственный мозг! - воскликнул я, радуясь своей догадке.

- Нет! Обыкновенный предмет! Но он научен иметь точные требования ко всему, чем мы его окружаем. И когда мы подбираем различные материи и энергии так, что они ему подчиняются, он подробно отвечает нам, создавая необходимые нам условия жизни.

Чикс подошел к чему-то, похожему на стеллаж, где в отдельные ячейки были вставлены небольшие, размером с игральные карты пластинки.

- А это знаки, которые мы ему даем, чтобы он комбинировал с выбранной нами планетой, - продолжил он. - Вот, это - знак Земли, и до недавнего времени он был вызван. Но сейчас внутри уже знак Эйрены, потом будет этот... - юс ласково дотрагивался до некоторых пластинок.

Я более внимательно посмотрел на сферу и только сейчас заметил, что в центре ее находится такая же пластинка. Не знаю почему, но это показалось мне крайне нелепым. И вообще я чувствовал себя примерно так же, как человек, который впервые видит самолет, а какой-то шутник пытается его убедить, что самолет летает только потому, что в нем висит табличка "Не курить!".

- Не нужно вам противостоять более отсюда, Тер, - сказал Чикс. Становится тревожно.

Мы вышли из комнаты "звездолета" и снова стали плутать в "окружающих его материях и энергиях", к которым, какя уже знал, он проявлял "точные требования"... Внезапно я осознал, что подавлен и потерял всякую уверенность после всей этой лавины непонятных, неприступных, непостижимых для моего разума картин и объяснений. Чикс, однако, не выказывал никакого намерения расстаться со мной. Он, видимо, не мог насытиться моим присутствием и все говорил, говорил. А у меня, пока я его слушал, начала кружиться голова. Какие-то раскаленные добела шары он назвал "климатизаторами", зону, усеянную обычными губчатыми воронками, он объявил "поддержанием баланса", провел меня через лабиринт мрачных скользких труб, кото

рые, по его выражению, порождали "внешнюю изоляционную вуаль". И прочее, и прочее... Казалось, не было конца нашей проклятой прогулке. А когда все-таки она подошла к концу, я должен был пройти через узкую шпалеру из самое малое двадцати негуманоидов!

Они собрались, так сказать, в мою честь, что-то бормотали, впивались в меня своими ужасными глазами. Было видно, что я был для них весьма забавным аттракционом. Что ж, я по крайней мере постарался подсказать им, что и они для меня представляют то же самое, и считаю, что мне это в большой степени удалось, потому что в этот раз не ощутил их сковывающего воздействия. Я остановился, осмотрел их, не нахально, а так, бегло с любопытством, задал несколько вопросов Чиксу, посмеялся, шутливо помахал рукой... Другими словами, Зунг не был бы мной недоволен. Я твердо шел по его стопам. И понимал его, и сочувствовал ему все больше и больше. Еще пара аналогичных переживаний, и я, наверное, стал бы его самым фанатичным единомышленником.

Когда я нырнул в знакомую щель, то едва держался на ногах; даже не успел испытать облегчения от таяния скафандра. Просто дождался финала процедуры и пошел через крутящиеся обручи, притом совсем голый, потому что никто не соблаговолил вернуть мне мою одежду. Да и как бы мне ее вернули, когда она уже не существовала? Что-то разъело или всосало ее? Но задавать вопросы уже не было никакого желания.