Формула счастья

— Я ищу Чикса, — сказал я им по-английски, а затем по-немецки. и по-русски.

Они, однако, ничем не показали, что слышат меня. А может быть, они меня и не видели — стояли, плотно закрыв глаза, словно заснули в своих скафандрах. Сначала меня это сильно смутило, но потом я вспомнил, как Чикс всегда был так же неподвижен в начале наших встреч… и вдруг догадался, что негуманоиды тоже испытывают стресс или парализующий эффект в первые мгновения непосредственной близости с людьми! Мы тоже влияем на них, наверное, не менее мучительно, чем они на нас! Но углубившись всецело в свои собственные переживания, мы даже не догадывались, что и с ними происходит такое. Да и как бы мы догадались при нашей априорной уверенности в их всестороннем превосходстве.

Отступив на несколько шагов назад, я прикрыл глаза: после только что сделанного открытия мне нетрудно было проявить снисходительность. Один из юсов зашевелился.

— Мне нужен Чикс, — повторил я.

— Хрршо! — сказал он с патетикой. — Дббудем мы Чикс!

И еще одно открытие! Негуманоиды совсем не такие великие лингвисты, как я считал, зная Чикса. Этот здесь со своим жутким английским служил тому недвусмысленным подтверждением.

— Мне нужен юс, с которым мы два дня назад встретились вне наших баз, — совсем ободренный пояснил я.

Юс открыл глаза, и симптомы фобии, которые сейчас передались мне, быстро ухудшили мое настроение. Когда я поправился, юс спросил с восторженной неземной интонацией:

— Скафффандри-ри, поместишшшся ли в один?

— Да. Помещусь, — ответил я.

Второй юс тоже зашевелился. Мы пошли в глубину вестибюля, там виднелось, по крайней мере, тридцать прорезей, подобных той, в которой я получил скафандр в звездолете, и как только юсы остановились перед одной из них, я без колебаний дал ей «проглотить» меня. Процедура была мне знакома, но это не сделало ее приятнее, чем в прошлый раз. Наконец, упакованного, как космическая посылка, в защитную, напоминающую кожу материю, меня вытолкнули с другой стороны прорези, где обстановка не имела ничего общего с прежней. Тут было мокро, туманно, и все усеяно гигантскими грибами. Высокими, будто столетние дубы, грибами, в земном происхождении которых я не сомневался, несмотря на то, что их ножки и шляпки были густо покрыты узловатыми, сморщенными как старческие кулаки шишками. От такого пейзажа я абстрагироваться не мог! В нем были воплощены те трансформаторские намерения юсов, которые в будущем, вероятно, они хотели распространить и на человечество.

Чикс задерживался, и это позволило мне до какой-то степени вернуть прежнюю бодрость. И когда он появился в этом отвратительном помещении-грибнице, я снова был готов, на этот раз, действительно, к открытому разговору.

— Чикс! — приветствовал меня негуманоид в общепринятой у них неприятно экзальтированной манере. Он был без скафандра, в своем естественном виде, и пестрел у меня перед глазами десятками красок, чуть приглушенных туманом. — Мы вас не ждали даже совсем.

— Меня конкретно или людей вообще? — захотел я уточнить.

— Людей.

— Кто-нибудь из них до сих пор приходил на эту базу?

— Приходили как голоса.

— Сколько? Сколько голосов?

— Три.

— Так я и предполагал — три! С юсами связывались Ларсен, Одеста и еще кто-то с нашей базы. А я уже догадывался, кто и по какому поводу… Чикс приблизился ко мне с понятной мне теперь неохотой, и наши взгляды встретились. Мы постояли так, платя неизбежную цену за свою близость, потом он весьма любезно сказал:

— Я обеспечу вам эффект наших вещей. Оцените его с тенденцией?

— Нет, — покачал головой я. — Я пришел не за тем, чтобы ты меня поражал. Да и насколько я вижу, эти «вещи», по крайней мере, не ваши.

— Общие, общие! — радостно воскликнул Чикс. — И те, И другие везде здесь. Мы их перевоссоздаем с совместимым жизненным успехом!

— А задавали ли вы себе вопрос, как это воспринимается с человеческой точки зрения? — спросил я.

— Мы вещаем одинакового зрения. И не от точки!

— Брось эти праздные фразы, Чикс. Знаешь ведь, что они очень далеки от действительности. И еще, не разговаривай со мной таким чрезмерно любезным тоном.

Наступила долгая пауза. Я затеял самую опасную игру — игру в правду — и Чикс положительно это понял уже с моих первых слов, но сейчас он понял и другое: я его заставлю тоже включиться в эту игру. Наши взгляды снова встретились, упорные и враждебные.

— «Такой чрезмерно любезный тон», — без всякого выражения начал Чикс, — удобно приносит нам ваше расположение.

— Он фальшив, — прервал я его, — и несет он вам только наше недоверие. Или именно так вам наибблее удобно?

— Не знаю, — совсем по-человечески обронил Чикс.

— Уже десять лет вы копаетесь в нашей жизни, превращаете в чудовища наши земные организмы, — я махнул рукой в сторону узловатого гриба, который высился впереди. — Проводите эксперименты с нашей психикой! Но, видимо, еще сами не знаете, чего хотите…

— А ты постигли прозрачное знание о нас, чтобы через него увидеть, что ты хочешь?