Формула счастья. Сборник рассказов

До последних дней она самостоятельно передвигалась по дому и обслуживала себя в самом необходимом. В день памяти святителя Спиридона Тримифунтского она упала в своей квартире. Нашла ее через несколько часов сиделка, которую я попросил присмотреть за ней, пока я ездил в Одессу на отпевание духовника – старца отца Ионы, – умершего 18 декабря. Я вернулся, прямо с автобуса поехал на воскресную службу, а вечером позвонил сиделке. Она сказала, что все нормально, что Светлана Петровна хоть и слабенькая, но передвигается по квартире сама и что она (сиделка) посещала ее вчера.

А утром в понедельник она позвонила и сказала, что нашла Светлану Петровну лежащей у себя на полу. Я приехал, и мы вызвали «скорую». Светлана Петровна была уже, что называется, в состоянии «минимального сознания». Она слышала и, очевидно, понимала, хоть и слабо, то, что ей говорят, но сама говорила с трудом только самые простые слова. Мы повезли ее в больницу, но принимать ее под разными предлогами отказались и «выписали домой».

И для Светланы Петровны начались последние дни ее жизни. Первые пару дней она еще реагировала на голос, могла односложно отвечать на вопросы, и я, к счастью, сумел ее исповедовать и причастить. Потом она все больше стала впадать в забытье и вот наконец 29 декабря 2012 года тихо скончалась.

В комнате, где она лежала, горела перед иконами свеча, а я читал вслух правило, готовясь к воскресной службе. Светлана Петровна дышала напряженно, и вот по временам ее дыхание стало останавливаться на несколько секунд. Постепенно паузы эти длились все дольше… Иногда она вдруг приходила в волнение, открывала глаза, как будто пыталась говорить с кем-то невидимым, но потом снова впадала в забытье.

Умерла она, когда я дочитывал молитву святого Амвросия Медиоланского. Последний раз вдохнула на словах «Отъими от нас, Господи, беззакония наша, и огнем Святаго Твоего Духа в нас милостивне испепели…» И потом еще, чуть позже, – выдохнула в последний раз на молитве «О душах верных преставльшихся». Я сам закрыл ей глаза.

Отпевал я ее ясным солнечным днем. Был легкий морозец. Тишина и лазурь бездонных небес. На отпевании, кроме меня, присутствовало несколько человек, и у всех, по собственному их замечанию, на душе было светло и мирно.

После бабушки остались старинная икона и молитвослов, еще с «ятями», по которому Светлана Петровна иногда молилась, и хотя она, как я уже сказал, до последнего времени была человеком «малоцерковным», но всю жизнь твердо считала себя верующей и православной. Слава Богу, за время нашего общения я успел ее трижды исповедовать и причастить, а также особоровать перед смертью. Не просто, конечно, было ее – истового «борца за правду» – убедить, что осуждение – это грех, и я не уверен, что мне это вполне удалось. Господь знает… но я надеюсь, что Он простил ей грехи и даровал Небесное Царствие, упокоение в одной из тех обителей, которых у Господа много. И еще я верю, что она воссоединилась на небесах со своей любимой бабушкой – она этого так хотела!

А мы по истечении положенного срока, когда все формальности были улажены, вступили в права наследования. И вот теперь наша квартира находится в той части Симферополя, которая ближе всего расположена к приходу, так что добираться до него стало совсем несложно. И хотя со времен тех событий прошло три года, но до сих пор еще, возвращаясь домой, я не могу вместить, осознать эту великую радость: у нас есть свой дом! Со слезами умиления я поминаю Светлану Петровну и всю ее семью, благодарю от всего сердца Господа, святителя Спиридона и всех святых за оказанную нашей семье милость.

«Немудрая» Инна

Лет двенадцать назад, когда Крым еще был в составе Украины, а я служил в Симферопольском Свято-Троицком монастыре, появилась у нас в храме молодая женщина. Самая распростецкая и обыкновенная. Работала она на рынке, от церковной жизни была далека, но вот – пришла в храм, спасаясь от беспомощности и тоски. Ее мучили, тревожили странные состояния, пугающие изменения в душевной жизни. И действительно, общаясь с ней, я замечал, что дело тут явно неладно. Я поначалу думал, что это какая-то разновидность прелести… там явно присутствовали какие-то бредовые мысли, навязчивые состояния. Но не все в психической жизни человека можно списать на прелесть, то есть состояние духовного самообмана: существуют и душевные заболевания, природа которых сложна и до конца не выяснена даже специалистами.