Формула шага

— Видеть работу атлета высшего класса — это всегда большое удовольствие. Но днем мешает пестрота стадиона. Накладываясь, как посторонние шумы во время радиопередачи, она не дает полностью сосредоточиться на самом главном — движении. А тут было движение и только движение, фиксируемое в темноте ритмичными линиями светлячков-лампочек.

Сверкающие тени раз за разом проносились по беговой дорожке. И видно было, как пластично, сильно и красиво работали руки и ноги спортсменов.

Дорожка слегка шуршала под ногами. Ровно стрекотали моторчики, вращавшие диски обтюраторов перед объективами фотоаппаратов. И если в детской игре — стробоскопе в одно движение сливалось множество разных фигурок, то здесь выполнялась задача совершенно противоположная: не дать огонькам лампочек слиться на фотопластинках в сплошные линии. Обтюраторы более сотни раз в секунду успевали открыть и закрыть объективы. А звук сирены, настроенный по камертону, был как бы контролером, следящим за скоростью вращения дисков.

На негативах оставались пока еще невидимые пунктиры, отмечавшие неуловимые простым глазом мгновения бега.

Математика шага

Ночные старты оказались для братьев Знаменских последними в сезоне 1934 года. Фибровым чемоданчикам со спортивной формой суждено было пылиться до следующей весны. Весь период московской слякотной погоды Серафим и Георгий отдыхали от тренировок.

Но спортсмены теперь уже в кабинетной тиши снова и снова повторяли свои забеги. Старт им давали обыкновенные ванночки с проявителем и закрепителем.

С позиций даже любительской фотографии полученные негативы не имели никакой ценности. На них виднелись лишь ряды черных точек, напоминавшие застывшие волны. Но именно в них-то и был зашифрован рассказ о беге Знаменских и Лядумега. Ведь каждый негатив вобрал в себя сотни моментальных снимков, избавленных от груза ненужных исследователю деталей.

Соединив прямыми линиями соответствующие точки, можно было определить положение звеньев тела спортсмена в мгновения, отделенные друг от друга десятыми долями секунды и сантиметрами пути, по расстоянию между точками судить о скорости перемещения рук, ног, корпуса, головы, а сравнение скоростей давало возможность подсчитать ускорение каждого звена. Если же теперь умножить ускорение звена на его массу, то получится усилие, которое затрачивается на его перемещение. Долгая и кропотливая работа, для стороннего наблюдателя, наверное, однообразная и скучная.

Но это необходимая часть любого научного изыскания: анализ, обработка полученного в ходе опыта материала и поиск ответа на вопрос, как, почему происходит то или иное явление. А от правильности выводов зависит, по какому пути пойдет практика — по верному или ложному.

Николай Александрович Бернштейн встретился с братьями Знаменскими лишь ранней весной.

Снова тот же кабинет, знакомый фотоаппарат в углу. Профессор извлек из стола папку с графиками и рисунками. То, что было изображено на одном из листов, напоминало раскрытый веер. Присмотревшись, братья различили в соединениях линий и точек разложенный на двенадцать позиций, а на самом деле длящийся какую-то долю секунды момент бега — приземление — передний толчок.

Но эти доли секунды оказались разными у Лядумега и Знаменских. Чемпион мира укладывался в одну восьмую. Серафим расходовал на десятую долю секунды больше. Но только ли разницу во времени зафиксировал рисунок?

График как бы анатомировал движение спортсмена, вычленяя из него мельчайшие детали, растягивая их во времени и пространстве.

— Вот ваша нога ближе к земле,— говорил профессор. — Чем ниже «посадочная скорость», тем слабее тормозящий толчок. У Лядумега во время приземления и переднего толчка нога почти вертикальна. У вас же, Серафим, она сильно вытянута стопою вперед. Известный из физики закон разложения сил выносит здесь беспощадный приговор. В момент соприкосновения с землей вы как бы толкаете себя в противоположную сторону. Вам приходится тратить время и силы, чтобы погасить эти ненужные усилия. Лядумег же все это экономит и сразу делает мощный задний толчок. Тем самым он получает возможность удлинить свой шаг, а вы, напротив, укорачиваете... со всеми печальными последствиями.

Во время тренировок, а особенно перед соревнованиями обязательно наступают часы раздумий о волевых качествах противника, о тактике. Здесь же разговор получал совершенно неожиданное направление. Речь шла о математике спорта. Это было ново и необычно. Профессор со своей громоздкой фотокамерой, графиками и расчетами докопался до таких секретов техники бега, о которых сами спортсмены и не подозревали.

Николай Александрович вынул из папки еще один листок. В верхней части была изображена почти идеальная парабола. Пониже еще две кривых. Они только отдаленно напоминали эту геометрическую фигуру, потому что были нарисованы как бы дрожащей старческой рукой.

Профессор продолжал: