Формула смерти

Поворот. Хлопок. Скрежет металла. Искры. Быстрое замедление. Вылет с трассы.

Кондратий мог понять лишь то, что мотор его заглох, и он больше никуда не едет. Выбравшись из кокпита, пилот увидел, что левое заднее колесо его болида находилось совсем не там, где ему положено находится, а именно - в трехстах метрах сзади.

Колесо, оторвавшееся на такой скорости, непременно либо увеличивает число седых волос, либо уменьшает всю жизнь - и никак иначе.

Кондрат огляделся по сторонам и заметил поспешно удаляющуюся фигуру гостя из "Ягуара" с той самой трибуны, где он провел весь тест.

"Интересно, чего он так помчался?" - подумал гонщик.

Подъехал автомобиль с медиками, которые, убедившись, что с их подопечным все в порядке, довезли его до питов.

Там его, как героя, уже ждал весть коллектив. Никто не мог ожидать, что Кондратий так быстро вживется в роль пилота королевских гонок и было бы очень обидно потерять такого парня в первый же день совместных работ. Все справлялись о самочувствии гонщика и крепко пожимали ему руку, после того как он отвечал, что все окей.

На этом фоне выделялся Какка, сидевший за мониторами и что-то считавший на калькуляторе, иногда бормоча себе под нос какие-то финские словечки, для занесения в рассказ совершенно не пригодные, даже в том случае, если читатель совершенно не знаком с финским языков (а уж это, поверьте мне, язык самых нецивилизованный из всех варваров - варягов).

"Авария, гость из "Ягуара"... Как-то странно все это. Можно, конечно, назвать это суеверием, но страшновато угодить в историю с не столь благоприятным окончанием".

После продолжительной работы с механиками Кондрат встретился с лордом:

- Ты хорошо поработал сегодня, Кондратий! Я очень рад. Отпускаю тебя сегодня домой пораньше, потому как завтра очень трудный день.

- А что завтра?

- Завтра мы едем в Монцу.

Глава VII

Жуль прилетел еще вчера вечером, но уже сделал для себя несколько открытий. Во-первых, разглядывая в самолете карту Италии, инспектор заметил, что очертания Апеннинского полуострова здорово напоминают женский сапог. Это одновременно как удивило Жуля, так и насторожило его. Полицейский точно знал, что образование данных очертаний произошло задолго до появления первой обуви на планете. Тогда получалось, что именно природа предопределила форму сапога, появившегося много веков после Апеннин. Ведь человек, изобретя любой новый предмет, мог назвать его сапогом. Но не назвал, потому как никакой из предметов не был похож на сапог (т.е. на тот предмет, который мы в нашем привычном обиходе называем сапогом). А когда данный предмет был произведен, то как раз ему с полным правом и было присвоено это нарицательное, поскольку он формой здорово походил на этот самый полуостров. Все это было очевидно. Но не будь Жуль полицейским, если бы у него была всего одна теория. По другому предположению, очертания свои Апеннины получили благодаря деспоту, который давным-давно приказал обкорнать свои владения по побережью до известной формы, чтобы продемонстрировать свое могущество и тем самым навести ужас на врага.

Вторым открытием было то, что население страны, где производят "Феррари" было весьма небогатым, а транспортным средством в основном служили маленькие подержанные машинки. Здравое объяснение данному казусу найти было куда более сложно, и Жуль попросту не стал этого делать.

Вообще, Монца обаяла Жуля своей неразберихой.

Тесные мощеные улочки, заключенные в двух-трех этажные дома, несмотря на свои размеры, бурлили жизнью более интенсивно, нежели проспекты современных городов Европы.

Невообразимое число зазывающих лоточников, старающихся перекричать друг друга, добавляло ощущение общей суеты, характерное для южан.

Кое-где ручейки улиц сменялись запрудами площадок посвободнее, в центре которых, непременно окруженный визжащей детворой, вяло испускал потоки живительной прохлады каменный фонтан. Нигде не найти места, наполненного подобной звуковой какофонией: беспрестанно гудящие клаксоны автомобилей, пытающихся продраться сквозь муравейник пешеходов, смешиваются со смехом и быстрой итальянской речью, воркованием или хлопаньем крыльев стаи голубей, использующих любое свободное на земле место, чтобы отдохнуть от неба и подкрепиться.

Особенно общая взволнованность чувствовалась сейчас, когда на Аутодромо Национале должно было произойти ежегодное событие, способное всколыхнуть не только провинциальный городок, но и всех настоящих любителей Формулы 1. Трассу в Монце любят все - сюда последить за грандиозным зрелищем спешат и немцы, и французы, и англичане. А в этом сезоне накал страстей подогрела гибель Гржемилика Вахмурки и тест-пилота "Лотуса". Фанаты гадали и делали ставки, кто же заменит безвременно ушедших. Приподнятое же настроение самих местных жителей обуславливалось возможностью нажиться как ни в какое другое время. Цены подлетели до такого уровня, что иногда туристы (в основном русские, венгры, болгары), подходя к прилавкам, удивленно присвистывали и проходили дальше.

Жулю здесь было весьма недурно: