Формула убийственной удачи

— Возможно, — высказал еще одну догадку Страж. — Кольца поэта должны были указать на мою кузину или Софи, или даже на Алекса, как еще одного возможного соперника в деле о наследстве.

— Да, — с жаром подхватила его напарница. — Все было очень хорошо продумано. Игры князя и Нарышкиной преступник тоже использовал в своих целях, … — тут девушка нахмурилась. — Хорошо, Дан. Версия случившегося у нас есть. И даже круг подозреваемых значительно сузился. Когда стало известно об отравлении князя, сразу были сняты подозрения с Натальи, Софи или тех же Волконских с Шереметьевым. Добавлять зелье в чай мог лишь член семьи. Но все равно мы не можем четко выделить хоть одного подозреваемого!

— Ну, — дознаватель улыбнулся. — Это точно не Гавр, и не Вова. Я бы вычеркнул из списков и Георга, младшего сына Его Светлости. Хотя… Вы правы, здесь как минимум у троих есть мотивы.

— Верно, — грустно заметила Ева. — Вы уже сказали, что для каждого под словом «свобода» подразумевается что-то свое. … И это невыносимо!

— Вы просто голодны, — возразил мягко Страж. — Кстати, как и я. Мы же сегодня практически не ели. Давайте я закажу ужин из ресторана внизу. А потом мы еще раз рассмотрим все кандидатуры.

— Это отличная идея, — поддержала его напарница. — Пока вы будете звонить, я все-таки посмотрю, что передал князь через Константина Младшего.

Дан направился к телефону, стоящему на небольшой тумбочке в прихожей их номера. Ева, между тем, пододвинула к себе папку…

Дознаватель не знал, что его заставило вдруг прервать разговор с рестораном и срочно вернуться в комнату. Возможно, идеальная интуиция Стража, возможно, то, что во время разговора он думал о Еве. Просто в какой-то момент, Дан понял, что с девушкой что-то не так. Извинившись, он бросил трубку и поспешил обратно в гостиную.

Ева сидела там же, на том же диване. Папка валялась открытой на полу. Сама же девушка плакала, тихо, горько, закрыв лицо ладонями. Дознаватель сел рядом, почти силой оторвал ее руки от заплаканного лица, прижал напарницу к себе. Он не знал причины слез, а потому просто, молча, гладил Еву по волосам, по плечам, надеясь как-то ее успокоить.

Конечно, стражу было не трудно догадаться, что причина ее горя скрыта в той самой папке. Но бумаги валялись на полу, и Дан не хотел сейчас отпускать девушку. Она успокаивалась, понемногу, приходила в себя. Рыдания затихли, перешли в легкие всхлипывания. И лишь спустя еще минут пять Ева осторожно отодвинулась от стража, вытерла ладонью щеки.

— Простите меня, Дан, — прошептала она. — Просто… я не знала…

Девушка указывала на папку. Теперь и дознаватель смог дотянуться до бумаг, аккуратно вложенных в целлофановые файлы. Ему хватило минуты, пробежать глазами по первым строчкам.

От руки, красивым ровным почерком там было написано: «Здравствуй Ли. Любимая, прошло уже десять лет с нашей последней встречи. И остается еще десять дней, до того момента, как я снова смогу тебя увидеть. Ли! Я приеду к тебе, и больше никто и ничто не сможет помещать нам быть вместе…»

Дальше Даниил читать не стал. Все и так было понятно. И очень-очень грустно.

— Он любил ее все эти годы, — сказала Ева, глядя на отложенные письма. — Он писал ей… Но не посылал ни строчки. Он просто складывал их… И мечтал. Как я смогу сказать об этом Ли?

— Ева, — Дан опять погладил ее по плечу. — Ли уже знает, что его нет. Она… она справится. Она сильная. А еще у нее есть вы, есть Марси.

— Справится… — девушка чуть покачала головой. — Вы просто не видели этого, Дан. Тогда, после ее возвращения из Петербурга. Мне казалось, что мою любимую и лучшую подругу, всегда веселую, смелую, дерзкую и упрямую, подменили мертвой куклой. От нее осталась лишь оболочка. Два года Ли училась жить заново. И то, ей это удалось лишь потому, что Ник приезжал… Хоть на время, хоть на одну ночь.

— И это длилось много лет, как я понял, — дознаватель казал на папку. — И всегда думал о ней. Ведь это что-то вроде его дневника.

— Да, — Ева нагнулась и подобрала папку, бережно закрыла ее. — Видимо, после его гибели кто-то из членов семьи нашел эти письма. И решил передать Ли. …

— Иногда, — тихо и немного смущенно начал дознаватель. — Я завидую таким, как Ли и Ник. Настоящая любовь — это редкость. Как в мире людей, так и у Избранных.

— Но и там и здесь почему-то это всегда печальные истории, — грустно улыбнулась ему девушка. — Как Ромео и Джульетта. Хотя, да, все-таки это красиво.

— У ваших друзей это тоже была любовь с первого взгляда? — Страж хотел отвлечь ее, заставить вспоминать что-то романтичное, теплое, чтобы горе скорее переросло в тихую грусть, как это всегда и бывает после потери близких.