Формула Вечности

– Очень может быть, – Туманов кивнул. – Тогда становится понятно, почему он и наших, и ваших так люто ненавидит. Вечность его на усмирение к нам прислала, а он решил ситуацией воспользоваться и всех под корень извести, чтобы единственным и неповторимым в нашем мире быть, – вот что я думаю.

– Ой, Витя, ты так много думаешь, – Женя осуждающе покачала головой. – Будь попроще, не загружайся, а то вон уже лысину продумал.

– Что, так заметно? – Туманов ощупал макушку.

– Шучу, успокойся. Поселок какой-то впереди. Будем обходить или рискнем?

– Будем обходить. А с другой стороны, если Вечность прислала судью, зачем она тут же усложнила ему задачу? Где логика? Выходит, задачу усложнил кто-то другой. И кто?

– Дед Пихто, – Женя взяла новую тональность, примерно как во время беседы с селянами. – Туманов, я не собираюсь до самого города слушать твои нудные монологи с бесконечными вопросами, адресуемыми самому себе! Тебе больше подумать не о чем? Например, что мы будем есть – у меня уже спазмы в кишках начались! – или где заночуем? Спустись на землю, Вечный! В облаках и без тебя много чего витает. Вон видишь: птицы, комары, вертолеты даже.

– Вертолеты? – Виктор запрокинул голову. – Ах, чтоб тебя!

– Меня?! – возмутилась Женя. – А в глаз?!

– Не тебя, – Туманов указал на черную точку приближающегося вертолета, – его. Врага. Он в вертушке, я чую! Рысью обратно в лес!

– Ну, нет! Теперь я сверху!

Женя схватила Туманова за руку и потащила к ближайшему дому на окраине поселка.

До невзрачного, покосившегося домишки бежать было не так уж далеко, но вертолет стрекотал уже почти над головами, и Туманов снова взял инициативу в свои руки. Он толкнул Женю в спину и заставил упасть в высокий бурьян. Вертушка прошла над поселком и заложила вираж. Виктор помог девушке подняться, и они снова припустили, но теперь ко вросшему в землю сараю, стоящему чуть правее домика-развалюхи.

В сарае жутко воняло, было по колено навоза, в дальнем углу обнаружился ворох гнилой соломы и заплесневелого тряпья, но все эти неудобства компенсировала одна полезная находка – старые вилы. Туманов взвесил орудие крестьянского труда в руке. В качестве оружия ближнего боя оно годилось, вот только подпустит ли Враг на такую дистанцию? Впрочем, пока противник даже не думал высаживаться из винтокрылой машины. Вертушка прошла над поселком дважды, а затем ее стрекотание стихло вдали. Виктор поймал себя на том, что почти не дышит, словно опасаясь, что шумное дыхание выдаст его местонахождение Врагу.

– Пронесло? – шепнула Женя.

– А? – Туманов снова начал нормально дышать. – Да, вроде бы. Пойдем по кустам, вон там, за этой… как ее… околицей. Если я правильно ориентируюсь, дальше будут дачи, потом снова лес, а за ним кладбище. Дачи обойдем слева, проберемся вдоль шоссе.

– Не опасно?

– Теперь опасность там, наверху, – Виктор поднял взгляд к прогнившей крыше. – Слева от шоссе начинается территория Внукова. Там вертушкам летать нельзя. Пройдем Московский, свернем направо. К вечеру будем в Мосрентгене или даже до МКАД дотопаем.

– Поняла, – Женя кивнула. – Потопали.

Что ни говори, а пеший марш на пустой желудок и после целого дня неоднозначных приключений – тяжкое испытание даже для бессмертного. Умереть от усталости или истощения ему не грозит по определению, но вымотаться он может, как простой смертный. Даже больше. Ведь нормальный человек, вымотавшись до предела, просто рухнет без сил и будет лежать, пока не отдохнет, а бессмертный будет брести и до «предела» и после него. Он рад бы упасть, но силы оставляют и восстанавливаются практически одновременно. Восстанавливаются чуть медленнее и в меньшем объеме, чем расходуются, но упасть замертво не удастся, как ни старайся.

«Паршивая, надо признать, ситуация, – Туманов шагал позади Жени, то и дело поддерживая ее под локоть. – Ни богу свечка, ни черту кочерга. Иногда это выгодно, кто бы спорил, но изматывает хуже сериала – и надоел до колик, и досмотреть хочется. А особенно угнетает мысль, что это навсегда. Пусть завтра отдохнешь, восстановишься на все сто, но послезавтра или еще через день вдруг очнешься и поймешь, что пропустил пару ночей и теперь опять функционируешь исключительно на резервах бессмертия. Дрянное все-таки дело это бессмертие. Хотя, может, так с непривычки кажется. Может, лет через сто и приспособлюсь».

От мысли о целом столетии мучительного привыкания к новому ритму жизни Туманову стало совсем грустно. От расстройства он даже не успел в очередной раз поддержать спотыкающуюся Женю, запнулся сам и свалился на рухнувшую без сил подругу.

– Витя, – прохрипела придавленная Женя, – не сейчас.

– Прости, я не хотел, – Туманов отполз и уселся на какую-то кочку. – Вон там просвет. Наверное, уже кладбище.

– Разрытое? – Женя наморщила носик.

– Николо-Хованское. Ухоженное, должно быть.

– Пахнет как на помойке. Ты не заблудился?

– Не знаю. Темнеет уже, давай, последний рывок. В лесу ночевать прохладно и неуютно.

– А на кладбище уютнее? – Женя нервно усмехнулась. – Не нам с тобой, конечно, бояться покойников, и все-таки… страшновато как-то.