Формула власти. Первое условие

Даша открыла глаза и села. Все та же гостиная, она сама лежит на диване, том, который новый. Судя по солнечному свету из восточных окон, сейчас утро. Смерч побери, почему вместо того, чтобы с закатом бежать подальше, она проспала всю ночь?! Даша вспомнила, как на нее вдруг напала жуткая сонливость, глаза слипались неимоверно. И она «на минуточку» прикорнула. Что за чушь? Сколько сильфида себя помнила, никогда с ней такого не случалось. А если этот гад, мужем теперь именуемый, тоже ей чего-нибудь подсыпал? Но когда? И где он, кстати?

Словно в ответ на Дашин вопрос, снизу послышался хрипловатый стон, и показалась помятая всклокоченная голова с четким отпечатком узора половичка на щеке. Кряхтя и морщась, муж с видимым трудом переполз с пола на диван, сфокусировал разъезжающиеся глаза на Даше и невнятно спросил:

— Что вчера было?

Дарьянэ отодвинулась подальше, сжалась в комочек и, все еще находясь под впечатлением от своего сна, опасливо пискнула:

— Наша свадьба.

— Значит, мне это не приснилось, — мрачно заключил муж и вполголоса выругался. Пятерней пригладил волосы, болезненно потер лоб. И напустился на Дашу: — Ты зачем меня опоила, злыдня? Если травить — лучше бы яду дала или дозу увеличила до смертельной. А если усыплять — на мой вес и ложки хватило бы! Знаешь, как теперь из-за тебя голова трещит!

— А сам-то? Когда и что ты мне подлить успел?! — Даша уже оправилась от пережитого во сне ужаса и кротко соглашаться не собиралась.

— Капли! Нормальную дозу, в молоко, на свадьбе. А ты…

— А что я? Тебя просили меня в жены брать?! Не будет тебе со мной счастья, убегу, хоть на десять замков запирай!

— Да нужна ты мне! Беги на все четыре ветра.

— То… То есть как? — опешила Дарьянэ и даже немного обиделась. Значит, она ему уже не нужна?! Ну, подлец!

— Молча. У меня и без твоих воплей голова болит.

— Но… ведь зачем-то ты на мне женился?

— Меня заставили. Родители.

— Зачем?

— Хотел бы я знать! Постой, так ты тоже не горела желанием за меня выходить?

— Конечно!

— Тогда я ничего не понимаю, — муж облокотился на спинку дивана и прикрыл глаза. Наверное, ему и правда было очень плохо. Даша даже ощутила чувство вины.

— Муж, а муж…

— Чего?

— Тебя как зовут-то?

Пауза. Сильф медленно соображал, о чем его только что спросили. Больная голова ясности мыслей не способствовала.

— Юрген. Можно просто Юра.

— А меня…

— Я помню со свадьбы. Дарьянэ.

— Можно просто Даша.

— Угу, — Юрген распрямился, помассировал виски. В доме стояла тишина, солнечные лучики, падая на картину, делали облака будто бы живыми. — Слушай, жена… в смысле, Даша. Я сейчас ничегошеньки не соображаю. Я лучше слетаю на работу, а когда вечером вернусь — поговорим.

— А где ты работаешь?

— В этой, как ее… тайной канцелярии.

— Ух ты, — своего мужа после этих слов Даша резко зауважала. — В каком корпусе?

— В четырнадцатом.

Авторитет Юргена взлетел до небес. Даша уже почти была готова его полюбить.

— А… Костэна Лэя ты знаешь?

— Кого? Э… Липку то есть? Знаю, он мой напарник… начальник… словом, и то, и другое. А что?

— Получается, он наш общий знакомый, — затараторила Даша, — я в пятом корпусе работаю, но хочу тоже перевестись в четырнадцатый, Костэн говорит, что у меня есть шанс. Он в мою коллегу влюблен, точнее она в него.

— В шанс?

— Нет, в Костэна Лэя.

— В Липку?

— Да, да, — закивала Даша, убеждаясь, что из-за нее Юра действительно крайне туго соображает.

Юрген кое-как поднялся, шатаясь, побрел в коридор. Оттуда вскоре раздались грохот доски и вялая ругань. Потом хлопнула дверь, и стало тихо. Даша сладко потянулась. Убегать она раздумала, чем бы теперь заняться? Может, еще вздремнуть, на этот раз без кошмаров?

Глава 5. Липка

На ладонь ладонь положи и скажи:

Дружба нам свети, словно компас в пути!

Если рядом друг, и беда не беда,

В самый трудный час дружба выручит нас!

Л. Куклин

Еще никогда в жизни Юргену не было так плохо, если не сказать покрепче. Сильф понял, что, по сравнению с теперешним, даже на свадьбе он чувствовал себя бодрым и полным сил. В глазах не двоилось даже — троилось. Руки дрожали, колени подкашивались, вследствие чего новая доска виляла во все стороны, как антиквариат институтских. Но эти неприятности не шли ни в какое сравнение с дичайшей болью в голове. Юре казалось, что в его череп кто-то медленно забивает раскаленные гвозди, минимум по двадцать сантиметров каждый. Против воли в глазах стояли слезы. Как он еще не свалился с доски в таком состоянии, сильф понять решительно не мог. Впрочем, из-за заторможенности мышления, понимал он сейчас до обидного мало.