Формула власти

Ефим от неожиданности даже слегка отшатнулся.

– Что это? Кто это? – запнувшись, произнес он.

– Боник… – поправляя шапочку на маленькой голове, сказала Галина. – Не говори только Федоровскому, а Фима? Он есть перестал и плакал все время… Ветеринар его смотрел, говорит, он здоровый, только переживает очень… Обезъянки бонобо вообще очень чувствительные, а Боник он вообще прямо, как человек…

Ефим знал о странных обезъянках, недавно привезенных в Институт.

Эти, похожие на маленьких грустных гномов, человекообразные существа обладали непонятной чувствительностью ко всему, что происходило в окружающем мире.

Особенно болезненно они реагировали на сцены насилия. Когда они видели, как в соседней клетке лиса душит и поедает брошенную ей лаборанткой мышь, то, начинали дрожать и жалобно взвизгивать. Изящные обезьянки, наблюдая чужое горе, зачастую теряли сознание, а случалось, даже получали инфаркт.

Но самым странным было то, что, к удивлению ученых, в их сосудах текла кровь по составу полностью совпадающая с человеческой. Ее можно было напрямую переливать лбюдям. Ни у одного животного на Земле не было такой крови.

Это было тем более непонятно и необъяснимо, что кровь других ближайших родственников человека – горилл и шимпанзе была весьма далека по составу от человеческой, и, разумеется, никак не годилась для переливания.

– Он, наверное, понимает, что их для опытов готовят… – продолжала Галина. – Вот есть и перестал… Уморить себя хочет! Я ему вчера банан давала, так у меня он взял!.. Ни у кого не берет, а у меня взял! А, сегодня утром пришла, – он лежит, не встает! Слабый уже совсем… Ручки ко мне потянул, плачет, как ребенок… Ну, и Вика, тоже там был… Антенну налаживал… Мы Макара Леонтьевича и упросили нам Боню отдать… А то ведь умрет… Пусть пока у меня в подсобке поживет… Я его покормлю!.. Из моих-то рук он есть не отказывается… А потом, мы договорились с Макаром Леонтьевичем, он акт составит и Боню обратно в питомник отправят, как непригодного к использованию… Смотри, какую я ему шапочку связала! Правда, ему идет?

– Да, очень. – согласился растерянный Мимикьянов.

– Эй, Ефим, ты с кем это там? – услышали они, и вместе с маленькой обезьянкой оглянулись. К ним направлялся Владимир Иванович Городовиков.

– Тут только свои. – ответил Ефим.

– Ну, отлично! – одобрил комендант. – Давай все ко мне чай пить, а?

– Чи-а-а… – тихо произнесла обезьянка.

Комендант вгляделся в шубу инженера Контрибутова и, увидев там маленькое глазастое личико, застыл с открытым ртом. Постоял так, потом пожал плечами, и шепотом добавил:

– С пирожками!

25. Предупреждение

Майор поднялся со скамейки.

Он решил подняться на башню к Володе Городовикову.

Не желая больше блуждать в темных недрах архитектурного левиафана, Мимикьянов направился к третьему подъезду, откуда лестница прямо вела в комендантскую башню. Выйдя из ниши, он оглянулся, и не заметил ничего настораживающего.

Но все-таки Ефим старался не выходить из отбрасываемой стеной нефтяной тени.

Вокруг, как будто, все было спокойно.

Ни спиридоновцы, ни представители холдинга «Излучающие приборы» в хозяйственном дворе, к счастью для него, так и не появились. Электромагнитную сущность здесь он, естественно, и не ожидал. Но, когда он уже дошел до освещенного входа и взялся за ручку двери, то услышал за своей спиной резкий громкий голос:

– Ефим Алексеевич!

Майор оглянулся.

Со стороны освещенной улицы к нему приближалась женщина в светлом платье.

Это была Инна Лилипуц.

Копна ее седых волос светилась в темноте.

– Добрый вечер, Инна. – произнес Ефим, ощутив, как дернулись его нервы.

– А я иду… Только про вас подумала и вижу – вы! – с чуть заметной улыбкой произнесла Инна. – Это – к случаю. Он спрашивал про вас!

– Кто? – насторожился майор.

– Владеющий формулой. – ответила Инна.

– Что он спрашивал? – пытался разобраться в словах поселковой сумасшедшей майор.

– Спрашивал, что вам известно о нем…

– Интересно. И что ты ответила?

– Да я, ничего не ответила… Он посмотрел мне в голову, и сам все понял… – пожала плечами женщина.

– А что он понял?

– Что вы о нем знаете! – Инна посмотрела на Мимикьянова так, словно хотела втянуть его в темные отверстия своих бездонных глаз.

– Да? – озадаченно спросил Ефим.

– Да. – кивнула женщина.

– А ты видела его? – пытался выяснить хоть что-то определенное майор.

– Нет. Не видела.

Мимикьянов вздохнул.

– А как же ты с ним разговаривала? В маске он, что ли, был?

– Неужели вы не понимаете? – удивилась Инна.

– Нет. – теряя терпение, произнес майор.

– Ну, как же! Он может разговаривать, откуда захочет. Он же не голосом разговаривает…

– А чем? – громче, чем следовало, спросил майор. – Чем он разговаривает?

– Головой…

– Да я понимаю, что не ногами. А как он это делает? – с трудом сдерживая раздражение, произнес Ефим.

– Делает и все!

Майор молчал.

Он не знал что сказать.

Видимо, его мозг просто устал за день.

– Я пойду, Ефим Алексеевич! У меня – дела! – занятым, хотя и доброжелательным голосом произнесла Инна Лилипуц и, резко повернувшись, быстро двинулась к освещенной улице.