Формула влияния

Я всхлипнула и испуганно, по старой привычке, зажала ладонью рот, всматриваясь в любимые черты на экране. Эта светло-голубая рубашка так идет к его загорелому лицу, как хорошо, что мы решили совершить напоследок это путешествие. Поездка на юг может повредить, сказал злодей-доктор, но если он хочет… положительные эмоции, а впрочем… На юг мы поехали. Папа умер не в больничной палате, а вон за тем столиком, и не от рака, мучительно, медленно, а от сердечного приступа. Такого поворота доктор не ожидал, такого поворота и мы совсем не ожидали. И этот красавчик-герой на экране, этот чужой человек никак не ожидал, что события примут вдруг такой смешной поворот. Его девушка… Нехорошо, конечно, так говорить, но… его девушка… мои губы неудержимо расползаются в улыбку… его девушка на его глазах сорвалась в пропасть, и это самое лучшее, что с ней могло произойти. Смех рвется из меня. Счастливый безудержный смех. Мы все обманули судьбу, мы все избежали… всех возможных несчастий, подстерегающих человека на пути жизни. Я больше не могу сдерживаться, выпускаю свой смех на свободу, включаясь в общий, такой стройный хор коллективного хохота. Мы смеемся, смеемся жизнеутверждающим смехом.

Фильм заканчивается, звучит траурная музыка, но никого она не может теперь обмануть. Мы, зрители, разом, как по команде, поднимаемся со своих мест, переглядываемся, улыбаемся друг другу улыбками посвященных в главное таинство — какое, мы уже и не помним, но это совершенно не важно, — и дружно выходим из зала.

Опустошенная, изнемогшая от сильных эмоций, я иду по улице, долго иду, вновь и вновь пробуя на вкус пережитое счастье. В чем оно состояло? Пытаюсь вспомнить, но в голове просто вакуум какой-то, ни одной мысли. Да и какая разница? Лучшее, что могло со мной случиться, случилось.

Лучшее… Да нет, просто я посмотрела хороший фильм, только и всего. Способность думать и помнить потихоньку возвращается ко мне. Странно, что в прошлый и позапрошлый раз этот фильм не произвел на меня такого сильного впечатления, показался довольно пустым, а под конец неприятным и тяжелым… Нет, странно не это, странно другое. Я ведь не фильм так воспринимала, а переживала эпизод своей жизни, самый трагический, самый невозможный… Смотрела фильм, а проживала заново последние месяцы жизни моего отца, его болезнь, его смерть. Так почему же я испытывала при этом такое невероятное счастье?