Формула жизни (СИ)

— Останемся в горизонтальной? — не выдерживает и хохмит Жан-Жак. Вообще-то в словах Отабека есть рациональное зерно, хоть Жан-Жак пока ещё не до конца осознаёт, насколько тернистый пусть их ожидает. С другой сторону, почему тернистый? Разве им не должно быть легко? Они с Отабеком знакомы целую вечность, узнают Юру, и ведь действительно из этого может что-то получиться, если постараться. Жан-Жак готов приложить усилия. В конце концов, теперь они вдвоём на одной стороне, перетянуть туда и Юру станет лишь вопросом времени. Он усмехается своим мыслям и даже не сразу понимает, что Отабек тянет его за шею к себе.

— Мы можем попробовать и в вертикальной, — шепчет Отабек в его губы, и Жан-Жак отвечает ему усмешкой, накрывая его рот и заставляя целоваться в том темпе, который больше нравится ему.

— Свою задницу я тебе больше не подставлю, не мечтай, — говорит он немного позже.

Отабек молча перехватывает инициативу в поцелуе, и тема разговора остаётся открытой.

***

— Ты сейчас его сломаешь, — Виктор оказывается рядом неожиданно, и Юра ещё крепче впивается в станок.

— Чего надо? — шипит он, потому что его терпение на пределе.

— Зашёл попрощаться.

— Что? — Юра опускает ногу и только сейчас замечает, что Виктор стоит с небольшой спортивной сумкой. — Куда ты собрался?

— Прямо сейчас — домой.

— А потом?

— И потом домой. Я ухожу, — Виктор едва ли не светится от счастья, и Юра вдруг понимает, что сейчас это счастье искреннее.

— Ты уходишь из балета? — уточняет он и совсем уже неприлично таращит глаза. Потому что такие, как Виктор, обычно не уходят до последнего. А у того есть впереди ещё несколько лет в запасе.

— Я ухожу отсюда, — мягко улыбается Виктор. — Помнишь, я возил тебя в студию Юри?

— Только не говори, что начнёшь учить каких-то неудачников, спохватившихся выполнять детские мечты! — Юра возмущён, потому что считает это несусветной глупостью. И потому что Виктор даже словом не обмолвился о своём уходе раньше. — Ты ведь сам недавно говорил о смысле жизни и о станке под рукой. Противоречишь своим же словам!

Юра почти в бешенстве, потому что он поверил, потому что раскрыл рот и слушал его тогда, потому что ещё долго пытался понять какой-то скрытый смысл. И пересмотрел ведь своё решение. А теперь такая подстава, практически нож в спину. Виктор трепет его по волосам, удобнее перехватывает сумку и продолжает улыбаться, но не Юре, а каким-то своим мыслям:

— Так случилось, что мне повезло найти другой смысл жизни. И балетный станок всё ещё будет у меня под рукой.

— Хочешь перестать быть кумиром и стать обычным человеком?

— Да, — не отрицает Виктор. — Прежде всего, для себя. Но я не хочу, чтобы моё решение показалось тебе верным. Оно верно для меня, но не для тебя. Мы слишком разные, поэтому не делай поспешных выводов. Просто помни о том, что сбежать ты всегда успеешь, а вернуться уже сложнее, — повторяет он уже звучавшую от него фразу и легко щёлкает Юру по носу. — Звони, если что, номер телефона у тебя есть.

Юра чувствует себя растерянным, медленно кивает в ответ и недоуменно смотрит, как Виктор выходит в коридор. Вообще-то, это всё очень странно. Вся его жизнь становится очень странной с того дня, как его не взяли в турне. Труппа уже скоро вернётся с гастролей, а он успел навести такой кавардак в своей голове, будто бы не пара месяцев прошла, а целое тысячелетие.

И не только Виктор всему виной. Разговор с Отабеком и Жан-Жаком и вовсе вышиб у него почву из-под ног. Юра в их разговоре двухнедельной давности назвал их обоих поехавшими извращенцами и слинял сразу же, не став даже долго разбираться, как им вообще пришла такая мысль в голову.

Отношения втроём! Юра закатил глаза и презрительно фыркнул. Верх абсурда.

Как он вообще умудрился вляпаться в это? Как они додумались подобное предложить? Юра даже подумал, что всё было подстроено изначально, чтобы посмотреть, как далеко он сможет зайти, а потом посмеяться над ним, но, вспомнив об аварии, всё-таки утвердился в мыслях об извращенцах.

Домой он возвращался с опаской, боясь увидеть кого-то из них возле подъезда, даже на телефон косился с подозрением, но тот выдал лишь одно сообщение с номера Отабека с предложением свидания втроём, и то целую неделю назад. После этого ни Жан-Жак, ни Отабек не пытались его преследовать. И Юра было успокоился, только вот не было ни одного дня, чтобы он не думал о них.

И Юре уже казалось, что он сходит с ума, потому что то и дело в его голове всплывали кадры, как они могли бы проводить время втроём. И каждый раз он приходил к мнению, что это было бы вовсе не так плохо, как можно подумать. Только это никак не перечёркивало мысли о том, что они извращенцы. И он, похоже, тоже, иначе не думал бы о таком.

Усевшись прямо на пол, Юра прислонился плечом к зеркалу, размещённому напротив станка, и вздохнул. Очередным разговором Виктор снова вывернул всего его наизнанку, хотя в этот раз даже не пытался это сделать. Юра прикрыл глаза, но слова Виктора никак не желали убираться из памяти.

Быть может, их можно применить не только к балету.