Форпост

На ночлег под крупными афганскими звездами, до которых при желании, казалось, рукой можно дотянуться, обустраивались не то чтобы основательно, но и не на скорую руку. На верхней полукруглой площадке диаметром, может, в двадцать шагов расположились часовые и часть батальона, чуть ниже — остальные. Сторожевое охранение на ночь комбат лично выставил и проинструктировал. И только после этого позволил себе немного расслабиться, позвал заместителей и меня на товарищеский ужин. Перед трапезой Гузачев сделал несколько глотков из фляги и молча передал ее мне. Если вы, как и я, подумали, что там был спирт, то ошиблись: комбат угощал… брагой.

— Утоляет жажду. Конфискат, — загадочно добавил он, ничего не объясняя, понимай, как хочешь.

Не знаю как кому, но мне ни столь экзотичный в горах напиток, ни разогретая на огне тушенка не пошли: хотелось одного — побыстрее забыться во сне.

Вместо матраца — сорванные ветки кустарника, под голову вместо подушки положил вещмешок, а одеяло заменила офицерская плащ-накидка. Временным приютом стала расщелина в скале.

Ночью в начале мая в афганских горах отнюдь не жарко.

«Эту бы прохладу да днем», — загадалось желание сквозь сон.

С первыми солнечными лучами батальон был уже на ногах. Ночь прошла спокойно. С помощью сухого спирта подогрели походную еду, попили приготовленный старшиной чай с галетами. И снова в путь. После отдыха, пока не жарко, шагалось сравнительно легко, несмотря на вчерашний многокилометровый марш-бросок.

Где-то через пару часов от дозорных поступил условный сигнал: «Внимание, впереди противник!» С помощью бинокля мы отчетливо увидели в долине трех «духов». Остальные, возможно, находились в доме. Этих бородачей можно было принять за мирных дехкан, если бы они не держали в руках винтовки.

— Автоматным огнем их не достать, далековато. А вот миной на завтрак угостим с удовольствием, — с неподдельным азартом принял решение майор Гузачев.

Минометчики, вчера проклинавшие свою, в буквальном смысле слова тяжелую специальность, живо принялись за дело. И неплохо все рассчитали, мина рванула почти там, куда прицелились.

Мотострелковый батальон — не разведгруппа, поэтому шли открыто, выманивая противника на себя. Но до поры он себя не обнаруживай. Как и мы его «точек» и схронов. А со штаба полка и дивизии уже требовали результатов. Но не будешь же, как о значительном успехе, докладывать о трех контуженных миной «духах». Поэтому комбат и торопил, правда, при этом требовал идти шаг в шаг: от противопехотных мин никто и нигде в Афгане не был застрахован.

Спустились к полноводной и достаточно широкой горной речушке, которую предстояло преодолеть с помощью подручных средств. И вот тут случился первый подрыв, через минуту — второй. Позже выяснилось, как все произошло. Солдат-сапер не заметил замаскированную противопехотную мину и наступил на нее. В результате шоковое состояние и оторвана ступня ноги. Сержант бросился к нему на помощь и сам подорвался. И в это время с противоположного берега началась стрельба.

Похоже, что нас здесь ждали. Завязался бой.

Комбат срочно вышел на связь со штабом дивизии: доложил обстановку, о двух подрывах. А спустя минут десять по радиостанции пришло трагическое известие от действовавшей на левом фланге батальона 7-й роты: погиб ее командир и тоже есть «трехсотые», то бишь раненые. Стало ясно, что без огневой поддержки боевых вертолетов не обойтись. С ними прилетел и «Ми-8».

Задачу батальону, исходя из обстановки, скорректировали. Ему надлежало задержаться в этом районе еще на несколько суток, чтобы как следует прочесать кишлаки. Туда при необходимости подойдет подкрепление.

— Кажется, серьезная каша заваривается, — отчеканил комбат. Мне же тоном, не терпящим возражений, велел возвращаться на «Ми-8» с ранеными в дивизию.

Я подчинился. Тем более что в поход брали с оговоркой: максимум на двое суток.

Вернувшись в Баграм, долго размышлял: а правильно ли я поступил? Понимая всю серьезность обстановки и аргументы комбата, лично отвечавшего за жизнь каждого офицера и солдата, не покидало ощущение, что я немного смалодушничал, не прошел до конца с мотострелками начатый путь. А ведь знаю точно, что, увы, не все они живыми вернулись в полк…

Дорога домой

…Тот февральский день 1984 года для воинов-саперов 108-й мотострелковой дивизии выдался на редкость напряженным. Хотя начинался, как обычно, с проверки «проспекта»: так полушутя называли они широкую пыльную дорогу, ведущую от штаба дивизии к баграмской развилке — на Кабул и к советско-афганской границе, в Термез. Редко когда саперы возвращались с утренней «охоты» с пустыми руками.

Несмотря на мирные договоренности, «духи» периодически напоминали о себе, под покровом ночи минировали дорогу. На ней, случалось, подрывалась не только боевая техника, а и афганские «бурбухайки» — старые грузовики, обычно доверху набитые домашним скарбом, на честном слове ездящие автобусы с дехканами, женщинами и детьми. Так что наши саперы своими жизнями рисковали и ради их безопасности.