Форпост в степи

— Я заставлю эту стерву до конца своих дней лизать мои ноги!

Подъезжая к мосту через Сакмару, путники придержали коней.

Они увидели, как мужчина с бранью и проклятиями укрощал взбе–сившегося коня.

— Вот так встреча! — восхищенно прошептал Калык, любуясь животным.

— Ты его знаешь? — удивился Нага, имея в виду хозяина коня.

— Это купец из Самары, — ответил Калык, не спуская с коня полного вожделения взгляда. — Купец молодой, но удачливый. Он выгодно распродал весь свой товар и должен был уехать в Самару.

— А здесь он что делает?

— Не знаю. Наверное, покупать коня в слободу приезжал. Эй, ты! — привстав в стременах, крикнул Нага. — Садись на коня да взнуздай его как следует!

Молодой конь черной масти был неукротим. Он извивался, как черт, становился на дыбы и тряс головой, но купец сжал его ногами, пригнулся к шее, прилип к нему, как репейник.

— Откуда у тебя такой красавец? — спросил Калык.

— Твое какое дело?! — зло огрызнулся тот. — Ступай своей дорогой.

— Для чего тебе такой конь? — настаивал Калык. — Я тебе окажу милость. На этом коне поеду я, а тебе отдам своего, чтоб до Оренбурга ногами не топать.

Видя, что дело принимает крутой, совсем не подходящий для него оборот, Нага закричал:

— Оставь его, Калык!

Но загипнотизированный красотой жеребца разбойник не услышал окрика своего грозного хозяина.

— Слезай с коня и убирайся отсюда! — крикнул Калык, пытаясь рукой поймать животное за узду. — И благодари своего Христа, что живым тебя оставляю!

Нага огляделся, пытаясь найти того, кто мог бы прийти купцу на помощь. Но поблизости никого не было.

— Слезай, последний раз говорю! — грозно зарычал на купца Калык. — Или я…

Но купец оказался не робкого десятка и на угрозу ответил по- своему. Он выхватил из–за пояса пистолет и направил его в грудь Калыка. Но судьба оказалась не на его стороне. Красавец конь взбрыкнул под купцом, и предназначенная Калыку пуля улетела в лес.

Разозлившийся разбойник выхватил саблю и одним взмахом обезглавил несчастного. Схватив коня за узду, он подвел его к Hare и попросил:

— Хозяин, подержи. Сейчас я…

Брезгливо морщась, Нага наблюдал, как его «взбесившийся раб» спешно ощупывает одежду мертвого купца. Скоро Калык поднял над головой руки, которые сжимали два увесистых кожаных мешочка.

— Только погляди, сколько золота, хозяин! — восхищенно закричал, окончательно позабыв об осторожности, Калык. — Да столько мы бы за десять табунов не выручили!

— Вот и оставь его себе, — поморщился Нага.

— А коня?

— Его тоже.

Нага передал ему уздечку притихшего жеребца:

— Уноси скорее ноги. Да смотри, в слободу с конем не заявись.

— Все исполню! — воскликнул радостно Калык. — Я сейчас же спрячу этого красавца!

— Ну ты и… — Нага осуждающе покачал головой и, не находя слов, пришпорил коня, направляя его на мост.

27

Утром, в назначенный час, яицких казаков вывели на площадь у ратуши. Полковник Неронов и члены комиссии заняли свои места за столом. Перед началом правежа необходимо было кому–то

выступить перед казаками и зеваками. Но кто возьмет на себя эту не совсем приятную обязанность? Хорошо бы выступить самому губернатору и сказать слова, которые положительно отложились бы в головах бунтарей, но…

Проведенное расследование оставило у полковника двойственное чувство. С одной стороны, бунтари получат все, что заслужили за свое выступление против государства, которому они должны служить и защищать его интересы. С другой — он знал, что среди общей массы казаков оставались те, кто затаился и будет ждать возможность вновь ступить на путь мятежа. Именно эту кучку вдохновителей бунта, а не простых казаков и хотелось наказать как можно строже. И сейчас, после прилюдной порки, эти строптивцы отправятся на сибирскую каторгу. Правда, дорога в Сибирь очень неспокойна. Как бы кое–кто из них не попытался улизнуть по пути и не подался бы обратно в Яицк, чтобы заново баламутить присмиревших казаков.

В этом смутном состоянии он повернулся к сидевшему рядом адъютанту губернатора Баркову:

— Что ты думаешь о казаках, Александр Васильевич?

Тот с неохотой высказал свое не совсем понятное мнение:

— Гм–м–м…

Неронов задумался. Но его размышления тут же прервал заместитель председателя комиссии штабс–капитан Окунев.

— Представляю, сколько еще доведется помучиться с этим быдлом!

— Вы еще не представляете сколько, господин штабс–капитан, — усмехнулся Неронов. — Основную массу, которая раскаялась и сейчас примет повторную присягу, отпустим домой в Яицк в сопровождении ротмистра Головина. А вы, уважаемый Петр Иванович, назначены командиром вооруженного отряда сопровождения, который будет конвоировать нераскаявшихся казаков в Сибирь!

— Почему я? — удивился неожиданной новости Окунев.

— Как самый опытный, дисциплинированный и ответственный офицер, — терпеливо разъяснил полковник.

— Ясно, — сказал штабс–капитан, и веселое выражение его лица сменилось ничем непреодолимой грустью.

«Обязательно сегодня до чертиков нажрется!» — подумал Неронов, а вслух сказал: