Форсайт

— Я тебе повешусь! — Я рывком поднял её с пола. Ленка замолчала. — Ты… ты дезертир!

— Вот только дядюшку не косплей, Никита! Ещё скажи, что это наш долг!

— Долг! — выкрикнул я. — У тебя долг передо мной! И Сашкой, и Мишей! И «летними» с «осенними»! Ещё есть время!

— До того, как умрём?

— Если поймём, что случилось, то не умрём!

— Да кто тебе сказал? Всё предопределено!

— С чего так решила?

— А ты с чего решил?

Мы замолчали, зло глядя друг на друга.

Потом Ленка молча прижалась ко мне.

— Даже если мы умрём, — сказал я. — Мы ведь не совсем умрём, мы будем жить там. А если погибнем здесь, то станем такими, как Нюра. Зачем? И у нас есть ещё два дня. Можно их провести с толком.

Лена принялась молча стаскивать с меня джинсы.

Да, в конце концов, это было разумное времяпровождение.

В кабинет Григоряна меня пустили без споров, хотя Полина и предупредила, что он не один: «С родителями „осенних“». Впрочем, Артур Давидович уже заканчивал разговор — стоял у дверей, пожимая руку немолодому мужчине очень простецкого вида, явно не привыкшему общаться с каким-либо начальством. А вот женщина рядом была нахрапистая, судя по лицу, только что спорила и ругалась, но в итоге притихла.

— Минуточку, Никита, — бросил мне Григорян, не выпуская ладони посетителя. — В общем, спасибо вам за сыновей, спасибо за Витьку и за Женьку. Они молодцы. Сделали всё, что могли. Теперь наша задача — доделать остальное, чтобы ничего не случилось. Чтобы они не погибли по-настоящему.

Мужчина кивал с видимым облегчением, версия Григоряна его устраивала. Женщина явно была недовольна, но молчала.

Когда они вышли, я спросил, не протягивая Артура Давидовичу руки:

— Зачем вы это обещаете?

Григорян сел за свой стол, молча достал квадратную бутылку, два широких бокала. Спросил:

— Виски будешь?

Я покачал головой.

Григорян щедро плеснул себе, залпом выпил, посмотрел на меня.

— Узнал?

— Все мы узнали.

— И что, предлагаешь сказать родителям, что их сыновья через два дня умрут?

— Правда лучше!

— Лучше чего? И какая правда? — Григорян развёл руками. — Да, мы уже полгода как знаем: в форсайт попадают те, кто умер во время События. Тебе легче работалось бы с этим знанием? Или ты выяснил, что такое Событие и что случилось с остальными людьми?

Я открыл и закрыл рот.

Покачал головой.

— Ты прав, в момент События каждый двадцатый человек на Земле упал мёртвым. По некоторым данным, в этот миг наступила тьма, по другим — вспыхнул яркий свет. — Григорян порылся в ящике стола, достал пластиковую тарелку с наваленными на неё орешками и сухофруктами, содрал с неё прозрачную плёнку. Закинул в рот курагу. — Будешь?

Я снова покачал головой.

— Ничего эта информация не стоит, кроме истерики у форсайтников, — зло сказал Григорян. — Может, через минуту из моря вылез Ктулху и всех остальных сожрал! Благодаря способностям некоторых форсайтников, мы знаем, что всё началось с их смерти, вот и всё… А как вы узнали?

— На рынке были, с Владиславом говорили.

Григорян покивал.

— Хороший человек. Слегка тронулся на почве произошедшего, мне кажется. Пытается наладить жизнь среди безумия. Но хороший, умеет людей организовывать.

— Почему вы не сказали? — упрямо спросил я.

— Я же ответил, чтобы вам рабочий настрой не сбивать… — Григорян вздохнул. — «Осенние» все полегли. Этой ночью Алевтина попыталась проверить, погибла и сама. Ниблы. Ждали в засаде. Её способности не хватило.

— А какая у неё? — зачем-то спросил я. — Какая была?

— Хорошая. Щиты. Что-то вроде кольцевого силового поля, отражающего любые атаки. К сожалению, сверху щит отсутствовал… Ниблы прыгнули на неё с крыши здания.

Он помолчал и признался:

— И «летние» погибли сегодня. Только ваша группа осталась… Отчёт написал?

— Нет, мы с Леной сексом занимались, — зло сказал я.

— Расскажи вкратце.

— Вначале я зашёл к ней в комнату…

Григорян ударил кулаком по столу.

— Не веди себя, как наглый пацан! Эти мальчишки погибшие — адекватнее тебя были!

— Думаете легко узнать, что через сутки умрёшь? — крикнул я в ответ.

— Я полгода это про себя знаю!

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Потом меня отпустило. Я сел за стол, кивнул:

— Извините, Артур Давидович. Такой день сегодня. С утра истерю.

— Лена тоже?

— Тоже. — Я решил, что не стану говорить, в какой момент её застал. — Мы этой ночью вскрыли один склад из трёх, остальные не уцелели. И заехали в дата-центр.

Григорян молча наполнил бокалы, поставил один передо мной. Я больше не спорил. Пригубил. Виски был очень крепким и вонял дёгтем.

— Так и знал, что не утерпите, — сказал Артур Давидович. — Что там?

— Да как везде. Пусто. Ничего не работает. В кабинете директора надпись на стене.

— Какая? — заинтересовался Григорян.

— «Оно удивилось, оно не хотело», — процитировал я.

Григорян испытующе посмотрел на меня. Вернулся к столу. Полез в ящики. Я бы не удивился, достань он оттуда тарелку с нарезанной бастурмой или пару палок дымящегося шашлыка. Но Григорян достал картонную папку, открыл и положил передо мной. Сухо сказал: