Форсайт

Вернулась Сашка. Остановилась в дверях, оглядела нас любопытным взглядом. Спросила:

— Ребята, а вы тут затмения наблюдали?

Мы непонимающе посмотрели на неё.

— На улице темнеет, — пояснила Сашка. — На часах полтретьего, а темно, как вечером.

Я помог Лене пересесть на коляску. Она не протестовала, но вот толкать коляску не дала, сама крутанула колёса и вместе с нами выехала из магазинчика.

Ещё в дверях я понял, что на улице действительно потемнело. Здесь никогда не бывает солнца, но облака светятся багровым то ярче, то тусклее. Глубокой ночью они едва-едва мерцают, практически ничего не освещая, но купол облаков над городом виден отчётливо.

А сейчас они будто угасали.

— Не нравится мне это, — сказал Миша тревожно. — Никогда такого не было.

Я прищурился, глядя вверх.

Мне происходящее понравилось ещё меньше, чем Мише, потому что я заметил и другую странность.

— Облака не гаснут, — сказал я. — Они опускаются!

Красно-чёрные облака висели над Миром После всегда, сколько себя помню. Первые разы я всё ждал, когда погода переменится, потом понял, что сезонов тут нет. Становилось теплее, холоднее — словно внутри «зимы» шли свои собственные маленькие времена года. Иногда дул ветер. Порой сеял снег или дождь. Но на облака это никак не влияло.

Пожалуй, если бы я взял труд над этим задуматься, то давно бы уже заподозрил, что облачный купол — это крышка над Москвой.

Но «крышка» висела так давно и так плотно, будто была привинчена к небу.

А сейчас она опускалась. Облака словно набухали, стекали вниз чёрно-серыми пластами, вихрящимися прядями, закрывая свою мерцающую багровым основу.

Хуже того — вместе с облаками всё ниже спускались летающие существа. Их фигуры различались куда яснее, и мне даже показалось, что я слышу какие-то звуки: не то хлопанье крыльев, не то гортанные вскрики.

— Ёшкин кот, — сказала Сашка. Достала свои сигареты, закурила новую. — Ребята, вы чего натворили?

— Мы ничего! — быстро ответил Миша.

— Ездили к границе города, — поправил я.

— Это не страшно, мы с Сашкой тоже выбирались в Химки, — сказала Лена. Она запрокинула голову, разглядывая небо. — Летучки отгоняют, но далеко не преследуют.

— Может, это не из-за нас? — с надеждой предположил Миша.

— А может, это из-за всех нас? — предположил я. — Знаете... «больше трёх не собираться».

Саша задумчиво посмотрела на меня, потом снова вверх. Сбросила с плеча «Урбану», но целиться не стала, так и стояла, держа оружие перед собой.

— Клёвая винтовка, — сказал Миша. — Но «Сумрак» лучше.

— Ты можешь хоть с гаубицей ходить, а я девушка хрупкая... — бросила Саша. — Снять одну птичку?

У меня даже сомнений не возникло, что она «снимет». Уж очень спокойно спросила.

— Не надо, — попросил я. — Первыми нападать не станем.

Становилось всё темнее и темнее. Облачный пресс опускался на город, будто выдавливая свет. Я подумал, что башни Москва-Сити и прочие небоскрёбы уже погрузились в тучи. Наверное, это должно выглядеть особенно жутко...

— Тогда надо укрыться, — решила Саша. — Здесь или в домах?

— Здесь, — сказал Миша. — У меня запасов на месяц хватит. И свет есть.

Сашка кивнула.

— Так идём, что стоять!

Удивительно, но сейчас она ничем не напоминала девочку, вместе с которой мы завтракали-ужинали в столовой Центра. Словно её сознание, попав в более взрослое тело, кардинально изменилось, добавив жёсткости, решительности... ещё и сигареты эти вонючие.

Я даже усомнился, что это Саша в форсайте. И спросил:

— Александра, ты наша или местная?

Саша лишь усмехнулась и пошла внутрь магазинчика.

— Наша она, — успокоила меня Лена, разворачивая коляску. — Она только на вид тихоня, при маме и папе.

— Я не тихоня, — возразила Саша и ещё раз напоследок глянула в небо, хищно прищурившись и поглаживая приклад винтовки.

Кажется, ей очень хотелось пострелять.

Но со мной она спорить не стала. Мы вошли в помещение и закрыли за собой дверь.

А тьма продолжала опускаться на город.

Глава девятая

Я много раз думал о том, что могу умереть в форсайте.

Честно говоря, в самый первый раз, когда я брёл по каким-то метротуннелям, поскальзываясь на рельсах, под водную капель и странные хлюпающие звуки за спиной (до сих пор не знаю, шёл следом кто-то или нет), я даже надеялся, что меня кто-нибудь сейчас убьёт. Я ведь не знал тогда про форсайты. Какие-то слухи уже ходили, но невнятные и странные, на них почти никто не реагировал, происходящее я принял за странный сон, из которого никак не могу вырваться. Нет, конечно, в снах никогда не бывает такой реалистичности, не натирают ноги рваные мокрые носки, не подвёртывается раз за разом травмированная нога, не воняет мокрой землёй и какой-то шерстяной падалью, не садится постепенно батарейка в фонарике... Но я ведь тогда не мог управлять своим телом, чувствовал себя зрителем поневоле, запертым в каком-то странном мужике, бредущем во тьме!

И этот «сон» надоел мне настолько, что я искренне желал самому себе смерти. Обвалившегося на голову камня, выскочившего из темноты монстра, внезапной пули...

Но ничего не случилось.