Форсайт

Одновременно провод, тянущийся к пауэрбанку, дёрнулся и стал уходить в стену. Аккумулятор упёрся в кирпич, заелозил, потом что-то тренькнуло, и он, отскочив, упал на пол. Из серой коробочки торчал штекер с обрывками проводков. Сигнал на экране пропал.

— А они умные, — сказала Лена. Она даже не вздрогнула и не вскрикнула, зато я отшатнулся от телефона, когда появилось лицо. — Понимают, что такое камера.

— Да кто они такие? — выкрикнул Миша. Мне не понравились нотки паники, промелькнувшие в голосе.

— Летающие твари. Дядька их стражами называет. — Лена отложила бесполезный телефон. — Никто их вблизи не видел.

— Или видел, но уже не расскажет, — мрачно сказал Миша. Пулемёт висел у него на шее, он держал его наизготовку, будто лихой коммандос из боевика. — Ну пусть попробуют, сунутся...

На крыше стукнуло. Громко, вряд ли такой звук могли оставить босые ноги. Потом загрохотало — будто вразнобой били палками и отплясывали в тяжёлых ботинках.

— Летающие существа должны быть лёгкими, — сказал Миша. У него по лицу пошли красные пятна. — Они не могут быть тяжёлыми!

Я подумал, что существа размером с человека и с размахом крыльев в три-четыре метра вообще не могут летать. Тем более часами, не спускаясь вниз, помахивая крыльями лениво, будто приличия ради. Но говорить вслух не стал.

Миша это и сам понимал, он умный мальчик.

Дверь вздрогнула. Её несколько раз рванули наружу, потом принялись долбить внутрь. Дверь восприняла это как-то спокойно, подрагивала, но держалась крепко.

— Как в кошмарном сне, — прокомментировала Саша. — Они ведь точно к нам пришли!

Грохот на крыше прекратился. Через несколько мгновений и дверь перестали дёргать.

Если бы я страдал оптимизмом, то решил бы, что небесные взломщики сдались и отступили. Но в форсайте нет поводов для оптимизма.

Несколько минут мы простояли, сжимая оружие. Вокруг царила тишина. Потом мы услышали голос — человеческий, отчаянный, срывающийся на визг. Кажется, женский и немолодой.

— Пустите! Пустите! Я не смотрела в зеркала! Я ничего не делала! Пустите!

Голос приближался. То срывался на визг, то переходил в невнятное бормотание, то начинал выкрикивать своё «пустите».

— Ах вы ж суки... — прошептала Лена. Крутанула колёса, развернув ко мне коляску.

Я смотрел на неё и не знал, что сказать.

— Нет... — Лена помотала головой. — Нет, мы не выйдем. Мы же не выйдем, ребята?

Голос теперь раздавался у самой двери. Потом резко стих, будто кричавшей зажали рот.

А потом в дверь постучали.

Вежливо и негромко, словно одним пальцем.

Тук-тук-тук.

Пауза.

Тук-тук-тук.

— Убирайтесь, мы не станем выходить! — крикнула Лена.

Снова короткая пауза.

Потом женщина снова закричала. Истошно, пронзительно. Крик удалялся...

А потом очень быстро стал нарастать — и рядом с дверью что-то тяжело и влажно упало.

Крик прекратился.

Лена закрыла рот руками, по лицу у неё текли слёзы.

— Она бы к нам не вышла, — сказала Сашка жёстко. — Лена, она бы не вышла. И мы не должны.

Миша стоял, пулемёт в его руках подрагивал, но он молчал.

Потом вдалеке снова раздался крик. Тоненький, будто кричала девчонка.

— Суки... — прошептал Миша. Повернулся ко мне: — Никита, они Нюру тащат. Её голос!

— Нюра — это та, что чуть не съела Никиту? — уточнила Сашка.

— Она ночью не в себе, — ответил Миша. Умоляюще посмотрел на меня. — Никита!

Я думал. Молчал и думал.

Миша вдруг молча отстегнул от пулемёта здоровенный круглый магазин. Перегнулся через прилавок, достал оттуда какую-то явно тяжёлую коробку в грязном бежевом подсумке.

И стал закреплять её вместо магазина.

На тренировке такой штуки я не видел, но это явно была какая-то разновидность магазина... только вмещала раза в два или три больше патронов.

Я сглотнул вставший в горле комок, попытался сосредоточиться.

Летающие твари пришли за нами, тут никаких сомнений не было. Что именно вызвало их ярость — наша экспедиция к краю купола или то, что вместе сошлись четыре форсайтника, не так важно.

Зато мы узнали поразительные вещи.

Стражи умеют управлять облачным покровом, опускать его до самой земли.

Стражи спешат, значит, тьма пришла ненадолго, облака снова поднимутся, а твари не могут отдаляться от них.

Стражи понимают, что такое видеокамера, умеют стучать в двери, разбираются в человеческой психологии и давят на нашу жалость к безвинным людям.

— Михаил их расстреливал из пулемёта, — сказал я. — Они вроде как дохли.

— Их там десятки. — Лена нахмурилась. — Нельзя выходить!

— Послушайте. — Я посмотрел на неё, потом на Сашку. — Девчонки... если бы всё было так просто. Вы же понимаете, стражи — разумные существа! И они контролируют облака! Девчонки, мы наткнулись на тех, кто правит этим миром!

Сашка хмыкнула, но спорить не стала.

Тонкий голос прозвучал ближе. Нюра не кричала ничего членораздельного, только взвизгивала, будто перепуганная маленькая девочка.

— Я выйду, — сказал Миша. — Я ведь оживаю. Выскочу и постараюсь их расстрелять. А вы закройте дверь. Если отобьюсь, позову, чтобы открыли.