Форсайт

— Хорошо, — покорно согласилась Сашка. — Вы правы. Я бы себе тоже не доверяла.

Дверь в операторскую была открыта настежь. Внутри темно, немногочисленные окна забиты дощатыми щитами, но, когда Миша задел бедром какой-то стол, там засветился экран компьютера.

При свете экрана дело пошло бодрее. На всякий случай мы проверили все выключатели и компьютеры. Заработал ещё один экран, показывая заставку операционки.

Помещение оказалось не таким уж большим и не слишком напичканным техникой. Шесть или семь столов с креслами, на каждом столе монитор — я даже не понял, это персоналки или терминалы от серверов. Нашлись какие-то металлические шкафы у стены, но даже если в них стояла какая-то техника, то давным-давно не работала.

А ещё под ногами то и дело хрустели осколки — кто-то увлечённо бил тут кружки, стаканы, простые стёкла. Может быть, когда закрывали окна щитами? Но хотя бы затейливых инсталляций из оргтехники в этом дата-центре не имелось. Тут сходили с ума проще, без затей.

— Чат какой-то, — глянув на компьютер, сказала Лена.

На экране и впрямь открылось окошко чата, мигал курсор.

— Интернета давно нет, — вздохнул Миша. Взял клавиатуру, потряс. Набрал одним пальцем «привет» и отослал в чат.

Вначале ничего не изменилось.

Потом экран мигнул, и компьютер ушёл в безопасный режим. Миша поставил клавиатуру на стол и пожал плечами.

— Тянуть не станем, — решил Григорян. — Приготовьтесь на всякий случай, вдруг ещё кто-то нападёт!

Мы достали и расставили по всему залу фонарики. Я нашёл в рюкзаке фляжку, понюхал. Сделал глоток коньяка. Копчик и нога ныли слишком уж невыносимо. Ходившая за мной хвостиком Нюра принюхалась, поморщилась, но ничего не сказала.

Григорян тем временем открыл свой чемоданчик. Большей частью там лежала одежда, а ещё пистолет с пачкой патронов и немного еды. Но Григоряна интересовало другое: он достал пластиковую коробку, из неё — шприцы и ампулы. Снял аляску, закатал рукав, подмигнул мне, спросил:

— Умеешь делать внутривенные?

— Учили немного, — ответил я осторожно.

— Эх, молодёжь... — вздохнул Артур Давидович. — Всё приходится самому.

— Давайте мне, я умею, — сказал Миша.

Он взял ампулу, другую, подсветил фонариком. Нахмурился, читая название лекарства. Посмотрел на шефа.

— Артур Давидович, уверены?

— Миша, это наш последний шанс, — сказал Григорян. — Меня всё равно прикончит способность.

Миша посмотрел на меня, словно ожидая разрешения. Потом на Лену.

— Я тут главный, — напомнил Григорян.

Миша молча отломил головку ампулы и набрал в шприц прозрачную жидкость. Взял вторую.

— Всего пять уколов, — сказал Артур Давидович. — Лучше начинай с этого.

— Понял уже. Извините.

— Ничего. Мы все в одной лодке. Все — отработанный материал. Постараемся сделать что-то полезное. К тому же это интересно!

— Да, мне тоже хочется понять, — очень по-взрослому ответил Миша.

И сделал первый укол.

— Дядя Артур, — сказала Лена мрачно. — Может, ну его, а? Кто-то другой выяснит. Или не выяснит, только все равно — ну его!

— Ленка, мы же все умрём, — откликнулся Григорян. — И окажемся тут, но так и не узнав, где именно и что с нами случилось! Миша, не копайся!

— Я не врач. — Миша возился со вторым шприцем. — Сейчас...

Он вколол шприц, начал медленно вводить раствор. Сказал:

— Все остальные можно через эту же иглу, проще будет. Ничего?

— Ничего, — вздохнул Григорян. Лицо у него заметно покраснело. — Я откачу время, а вы разберётесь, что произошло. И расскажете мне. Там уже, у нас, расскажете.

— Всё равно никто ничего не станет делать, — сказал я. — Если все уже решили, что причина — возникновение искусственного разума, но останавливаться не стали.

Артур Давидович не ответил.

— Мама не зря говорит, что ты упёртый, — произнесла Лена. Отвернулась.

Меня кто-то дёрнул за руку. Я повернулся. Это была Нюра.

— К нам идут, — сказала она. — Отовсюду.

— Кто?

— Все.

— Быстрее, — попросил Григорян. — Давай, Миша, не тяни.

Миша стал вводить четвёртую дозу.

А я подошёл к двери. Посветил фонариком. И увидел на лестнице шевелящиеся, медленно идущие фигуры.

Под лучом света стражи замерли. Уставились на меня. Зашелестели нелепые кожаные крылья, которые разве что котёнка подняли бы в воздух.

— Бу! — сказал я и погрозил им пальцем.

Стражи толкались на месте, идти им явно не хотелось, но сзади подпирали.

— Давай я, — предложила Лена, подкатываясь к двери.

Уж не знаю, в чём было дело. Может быть, в том, что умирать, закипая изнутри, куда больнее, чем от моего слова «умрите». Стражи стали отступать. Всё-таки инстинкт самосохранения у них был, в отличие от ниблов.

Лена смотрела им вслед из кресла, что-то разжёвывая, от неё пахло кофе. Потом она сплюнула дроблёными зёрнами, сказала удовлетворённо:

— Боятся...

— Лена, развяжи меня, — попросила Сашка. — Ну что вы, ребята!

Мы с Леной переглянулись, и я едва заметно покачал головой.

Не нравилось мне Сашкино поведение. Слишком она была спокойна, слишком разумна. Опыт подсказывал, что после такого стресса Сашка должна была бы вести себя иначе.

— Пятый ввожу, — сообщил Миша. — Его медленно надо. Вы как себя чувствуете, Артур Давидович?

— Лучше, чем ожидал.