Форсаж в бездну: общество после ископаемого топлива

Точно так же скоро потребуется все бурение, которое может осилить отрасль, только для того, чтобы поддерживать стабильную добычу на месторождениях гидроразрыва. Но плато долго не протянет; по мере того, как лучшие районы бурения становятся насыщенными скважинами, а компании вынуждены приближаться к периферии топливных геологических формаций, затраты будут расти, а добыча упадет. Когда именно начнется спад?

Вероятно, до конца этого десятилетия.

Добыча на глубоководных участках также обходится дорого: она связана с работой на огромных морских глубинах на гигантских буровых и эксплуатационных установках4. Как обнаружила BP в 2010 году в Мексиканском заливе, это также сопряжено с экологическими и финансовыми рисками.

Битуминозные пески Канады требуют специальной энергоемкой обработки для получения годного к употреблению топлива. Если цены на нефть не останутся на текущих стратосферных уровнях, значительное расширение операций с битуминозными песками может оказаться нерентабельным.

Америка все чаще обращается к нетрадиционной нефти, потому что традиционные источники нефти иссякают. В Соединенных Штатах начался нефтяной бизнес, и за последние полтора века здесь было пробурено больше нефтяных скважин, чем в остальных 24 странах мира вместе взятых. С точки зрения нашей диаграммы пирамиды ресурсов, Соединенные Штаты просверлили верхний треугольник «традиционных ресурсов» до толстой пунктирной линии, обозначенной «цена / технологический предел».

На данный момент требуются существенно новые технологии для извлечения большего количества нефти (которой много - просто посмотрите, сколько от общей пирамиды осталось!), И это связано с более высокими финансовыми затратами не только для отрасли, но, в конечном итоге, для общества в целом5.

Однако общество не может позволить себе произвольно дорогую нефть: «ценовой / технологический предел» можно поднять до определенного предела, но, возможно, мы приближаемся к границам доступности.

Снижение энергетической прибыли от нетрадиционной нефти неизбежно отражается в финансовых показателях нефтяных компаний. В период с 1998 по 2005 год промышленность инвестировала 1,5 триллиона долларов в разведку и добычу, и эти инвестиции принесли 8,6 миллиона баррелей в день дополнительной мировой добычи нефти. В период с 2005 по 2013 год отрасль потратила 4 триллиона долларов на Разведку и добычу, однако эти более чем удвоенные инвестиции дали всего 4 млн баррелей в сутки дополнительной добычи6.

Ситуация становится еще хуже: вся чистая новая добыча в период 2005–2013 гг. Была получена из нетрадиционных источников (в первую очередь, труднодоступная нефть из битуминозных песков Канады); из 4 триллионов долларов, потраченных с 2005 года, потребовалось 350 миллиардов долларов, чтобы добиться роста их производства. Если вычесть нетрадиционные ресурсы из общей суммы, мировая добыча нефти за эти годы фактически упала примерно на миллион баррелей в день. Это означает, что нефтяная промышленность потратила более 3,5 триллиона долларов на снижение общего объема традиционной добычи.

2013 год был одним из худших для новых открытий, и компании сокращают бюджеты на геологоразведочные работы (если нет ничего стоящего, зачем тратить деньги?). В недавней статье Reuters цитируется Тим Додсон, руководитель геологоразведочных работ компании Statoil, ведущего в мире традиционного нефтепоисковика: «Становится все труднее находить новые нефть и газ, и в частности новую нефть ... поэтому очень трудно увидеть разворот этой тенденции ... Отрасль в целом, вероятно, будет бороться за восполнение запасов »7.

Вот как энергетический аналитик Марк Льюис и подполковник армии США Дэниел Л. Дэвис описали ситуацию в недавней статье в Financial Times:

В отчете «Перспективы развития мировой энергетики», опубликованном Международным энергетическим агентством за 2013 год, нефтедобывающие [капитальные затраты] в нефтедобыче выросли с 2000 года почти на 180 процентов, а мировые поставки нефти (с поправкой на энергоемкость) - только на 14 процентов.

Самая прямая интерпретация этих данных заключается в том, что экономика нефти полностью отошла от исторических норм с 2000 года (и особенно с 2005 года), так что отрасль инвестирует экспоненциально более высокими темпами для все более незначительной дополнительной добычи энергии8.

Сжатие ощущается также и мировой экономикой, которая пошла на спад с тех пор, как цены на нефть начали свой крутой марш до «новой нормы» в 90–110 долларов за баррель (подробнее об этом ниже).

По словам Стива Копитса из аналитической компании Douglas-Westwood, затраты на разведку и добычу нефти в настоящее время растут примерно на 10,9% в год.

В 2010 году журнал The Economist обсуждал рост затрат на производство энергии, полагая, что «направление изменений кажется очевидным. Если бы мир был гигантской компанией, рентабельность его капитала упала бы »10.

Тим Морган, ранее работавший в лондонской брокерской компании Tullett