Форт Далангез

Взгляд его превосходительства поражал, как описанная Зиминым сильно пугающая шрапнель. Подъесаулы 1-го и 2-го Кизляро-Гребенских полков повскакали с мест. Старший из двух бородачей заозирался в поисках шашки. Его благородие штабс-капитан Минбашибеков, заслышав призыв командира, вытянулся во фрунт. Каблуки его щёлкнули. Я встал рядом с ним плечом к плечу, а его превосходительство полковник Пирумян вытянул правую руку вперёд, словно хотел показать всем нечто, лежащее у него на ладони.

— Мы — русские, сплотимся перед лицом врага! Мы — русские, за честь государя и отчества!

Ковших сообразил первым и шлёпнул свою унизанную перстнями ладонь поверх полковничьей. За Ковшихом последовали его превосходительство полковник Масловский, немец Мейер, благородие-штабс-капитан, оба подъесаула и все остальные, подчинённые его высокоблагородию Бек-Пирумову офицеры 153-го Бакинского полка.

— Ура! — воскликнул Ковших.

— Постойте, — его превосходительство Даниэл Абис-как-то-там дальше взмахнул левой рукой. Шаляпин, да и только. Вот-вот грянет "Дубинушку". Но его превосходительство полковник Пирумов вспомнил обо мне.

— Лебедев, а ты? Или ты не русский? — проговорил он.

— Русский, — отозвался Ковших. — Тот самый русский богатырь, который так нравится нашему командующему.

— Подожди! — рявкнул Пирумов. — Эй, Лебедев, сначала разлей-ка нам по чарке этого французского самогона.

Я разлил коньяк по турецким рюмкам для чая и роздал господам офицерам каждому в левую руку.

— И себе! — приказал его превосходительство Даниил Батькееговсяческогоздоровья.

Как не подчиниться такому приказу?

Подчинившись, втиснулся я между двумя подъесаулами. Как-никак самые родные в столь изысканном обществе люди.

— А вот теперь… — глаза его превосходительства метали молнии. Олимп, да и только!

— Ура-а-а! — что есть мочи завопил Ковших, и мы все разом опрокинули турецкие рюмки каждый в свой рот, а полковник Пирумов сжал своей небольшой ладонью все наши так крепко, что кости хрумкнули.

Это артельное рукоприкладство запомнилось мне надолго. Сколько же в нашей армии прекрасных офицеров, за которыми моя личность готова хоть на перевал Девебойну, хоть на дно пролива Дарданеллы…

Глава седьмая ТАК ВОЕВАЛИ. ЯНВАРЬ 1915 ГОДА ФОРТ ДАЛАНГЕЗ И ПОДСТУПЫ К НЕМУ

Рукописный журнал военных действий 153-го пехотного Бакинского Его Императорского Высочества Великого князя Сергея Михайловича полка.

29—30 января 1916 года

Записи сделаны Василием Дерипаской, ефрейтором 153-го пехотного Бакинского Его Императорского Высочества Великого князя Сергея Михайловича полка.

"…В 14 часов осадная артиллерия и гаубицы открыли огонь в районе форта Чобан-деде. Остаток дня мы провели в приготовлениях. Наш полк укрепился на горе Max-оглы. С нашей позиции, расположенной чуть выше форта Далангез, открывалась картина артиллерийской подготовки. Снаряды бьют точно в цель, поднимая в воздух кудрявые облачка разрывов. Форт Далангез — цель нашей предстоящей атаки. Место её начала выбрано удачно, если не считать того обстоятельства, что сбегать со склона, нам придётся хоть и в ясную погоду, но по пояс в снегу. Корректировкой артиллерийского огня занимается всё тот же пленный турок или курд — чёрт их разберёт, одним словом, янычар по имени Рустам-бей.

Полковые гаубица и орудия артиллерийского участка бьют по фортам Чобан-деде, Далангез, Узун-Ахмед и промежуткам между ними. Турки начали отвечать примерно через час как с форта Узун-Ахмед, так и со многих батарей, возведенных в промежутках между фортами. Сильный огонь поддерживался сторонами до темноты. Атака начнётся в 20 часов, когда уже стемнеет. Атаковать будем на фронте от ущелья, что к северу от форта Чобан-деде до озера Чилли-гель, направляя главный удар на форты Чобан-деде и Далангез. Пакостливый Рустам-бей утверждает, что наша артподготовка никаких материальных результатов не даст. Дескать, слишком она слаба и непродолжительна. Дескать, настоящая артподготовка должна длиться несколько дней и нанести противнику существенный ущерб в виде разрушения фортификаций и гибели армейских чинов. Но мой командир штабс-капитан Минбашибеков уверен, что главная сила нашего манёвра не в артиллерийском огне, а в мужестве солдат и ещё во внезапности. На том и стоим!.."