Форт Рэйвен

Переночевали в клетках. Наутро те, кто мог хоть как-то соображать, продираясь через адскую головную боль, и поминутно припадая к фонтанчику с питьевой водой, восстановили частично и по кусочкам, хронологию ночных событий. Произошедшее, понятное дело, ужаснуло всех настолько, что некоторые даже предпочли продолжать, лежа на лавках, симулировать бессознательное состояние.

Впрочем, через час-другой выяснилось, что все не так уж плохо, как могло бы обернуться. Например, хорошей новостью оказалось то, что они, слава богу, были пьяны настолько, что в памятник не попала ни одна пуля. Боле того, они даже умудрились не высадить ни одного окна, и это притом, что каждый расстрелял большую часть обоймы! Другой хорошей новостью оказалось то, что начальником участка был кузен жены лейтенанта Грина. Разумеется, это известие было воспринято с необыкновенным воодушевлением, и лейтенант Грин тотчас оказался народным героем-спасителем, еще даже не пошевелив пальцем для освобождения своих собутыльников. Впрочем, минут через двадцать, его действительно вызвали к начальнику на допрос. Провожали лейтенанта, словно на фронт: каждый пожал ему руку и по-мужски твердо посмотрел в глаза, говоря при этом что-то вроде: «Держись старик!» или «Мы все – за тебя!». Грин был даже, кажется, немного тронут.

Вернулся он минут через пятнадцать, подозрительно веселый и даже отпустил какую-то фамильярность в адрес конвоира, который закрывал за ним клетку…

Когда все сгрудились вокруг своего предполагаемого спасителя, требуя не тянуть кота… ну вы понимаете за что именно, и рассказать, наконец, как и что, тот сообщил, что ему удалось все уладить посредством ящика хорошего коньяка.

Все, разумеется, тотчас согласились скинуться на этот самый ящик и даже те, кто еще недавно симулировали бессознательное состояние, вдруг порозовели и поочередно потянулись к питьевому фонтанчику. Примерно через час Грин принес на подпись протокол, где говорилось, что группа офицеров, выйдя из ресторана, увидела на другой стороне площади опасного преступника. Группа офицеров предприняла самоотверженные попытки к его задержанию, но преступнику удалось скрыться в неизвестном направлении… Ну и так далее…

В общем, в это утро Чисслер, как теперь уже понятно, не спешил увидеть начальника, но уведомление по электронной почте в приказном порядке требовало явиться немедленно, а приказ – дело серьезное. Это не по памятникам стрелять! Зигмунд плелся по мягкому ковру, не торопясь, и каждый шаг отдавался чугунным колоколом в его голове. Она с самого утра, еще в полицейском участке, очень убедительно обещала вот-вот лопнуть по швам. Горсть аспирина, контрастный душ и чашка кофе помогли лишь отчасти. Единственная мысль, которая все-таки рождалась время от времени в чудовищных муках где-то между пылающими извилинами измученного мозга, не казалась особенно витиеватой. Это было нечто вроде: «Почему он позвал только меня? Какая же это сволочь на меня настучала?»

Однако рано или поздно – все дороги заканчиваются, и Зигмунд зашел в кабинет, одновременно с трудно произносимым в это утро военным приветствием: «По вашему приказанию прибыл. Разрешите войти?!»

Начальник поднял на него глаза, и, видимо, сразу обо всем догадался. Во всяком случае, Зигмунд в это уверовал мгновенно, и даже отрезвляющий холод внезапно пробежал по его спине. Однако, начальник, пристально глядя на подчиненного, вдруг довольно мягко предложил садиться, указав на кресло. Такого поворота Чисслер совсем не ждал. «Что это?»– родилась, словно саламандра в пламенеющем мозге, новая мысль, – «Какая-то изощренная форма унижения? Сначала, типа, по головке погладить, а потом – пинком под зад? Так что ли?» Но начальник был явно озабочен чем-то другим: то ли новость о ночном выступлении ансамбля вольных стрелков до него еще не дошла, то ли по каким-то загадочным причинам она его мало интересовала.

– Вот что… – начал он как-то неуверенно, – тут есть одно дело… Даже не знаю, как его и назвать-то… О нем знает всего несколько человек. Секретность – самая высочайшая. Понимаешь?

Зигмунд кивнул, стараясь изо всех сил не икнуть и вообще не дышать в сторону начальника.

– Собственно, о нем знаю только я, директор Бюро, секретарь, который расшифровывал записи с диктофона, пару человек из Пентагона, и собственно, это все… Хотя, нет, есть еще один тип из отдела по борьбе с оргпреступностью. По странному стечению обстоятельств, часть документов и вещьдоков попала именно к нему. К слову, разберешься и в этом тоже.

Дело это очень странное, и как-то так получилось, я уж и не знаю… В общем, между собой мы в шутку прозвали его «делом призраков».

– Призраков? – переспросил немного ошарашенный Зигмунд.

– Да, не пугайся ты так! Никакой чертовщины… Хотя, конечно, как посмотреть… как посмотреть… – начальник мелко закивал, глядя при этом в стол, и явно бессмысленно перебирая бумаги,– Если захочешь – можешь его иначе назвать – мне плевать. Главное тут другое…