Форт Росс

«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».

Екклесиаст

Глава тридцать восьмая

Лета 1820-го. Калифорния. Форт Росс. Продолжение…

Бой под стенами форта Росс разгорелся нешуточный. Но даже сквозь едкий черный дым исход сражения проступал со всей своей очевидностью. Кусков специально приказал вести огонь не только картечью, но и зажигательными снарядами. Гарь и вонь вокруг стояли неописуемые. Иван Александрович втайне надеялся, что дикари с самого начала дрогнут и побегут. Но голые, вымазанные черной краской дикари, как муравьи из потревоженного муравейника, лавиной катились на верную смерть. «Избиение младенцев, — с грустью подумал Кусков, наблюдавший со стены за ходом боя. — Хотя, как сказать! Если бы не подоспевшее вовремя предупреждение, все могло бы обернуться по-другому. Вон их прорва какая!»

Батарея под командованием унтер-офицера Проши Заборщикова, чередуя картечь с зажигательными, умело клала снаряды по всему фронту наступавших. Черный дым выедал дикарям глаза. Но несмотря на это, первая партия особо прытких уже карабкалась по стенам, ловко цепляясь за них веревками с крюками. К несчастью для оборонявшихся, ветер стал сносить непроглядный дым в сторону крепости. Нападавшие тоже это заметили. Черная краска, покрывавшая их тела, неожиданно сослужила им добрую службу. В дыму индейцев невозможно было различить. Как призраки, появлялись они из дымовой завесы, чтобы раствориться в ней вновь. Луки и стрелы Кашайя и алеутов, как, впрочем, и ружейная стрельба небольшого гарнизона крепости, становились бесполезными. Защитники стали готовиться к рукопашной. И все равно исход боя был уже предрешен. После артобстрела разрозненные и дезориентированные дикари серьезной опасности не представляли.

Кусков обернулся. Внутри крепости перед закрытыми воротами застыл в неподвижности верховой отряд воинов Кашайя. Даже затылком Кусков чувствовал на себе молящий, нетерпеливый взгляд унтер-офицера. Наконец Иван Александрович повернулся к Заборщикову.

— Ну что, Прохор… Выпускай свой «гусарский» эскадрон! — усмехнулся Кусков. — Самое время!

Иван Александрович еще не договорил фразу до конца, а Прохор уже мчался с обнаженной шпагой к воротам, на ходу выкрикивая приказ.

И вот тяжелые створки тесаных крепостных ворот отворились, и конная лавина индейцев Кашайа с устрашающим боевым кличем сорвалась с места навстречу пешим нападавшим. «Ну, вот и все, — с печалью подумал про себя Кусков. — Эх, хлеб только жалко!»

И Иван Александрович стал не торопясь спускаться по лестнице.

* * *

Отряд гардемаринов Завалишина, выдвинувшийся на перехват пиратов к заливу Румянцева, тоже переходил к завершающей части своего боевого задания.

Раздетые, связанные по рукам и ногам пираты остались мешками лежать с кляпами во рту на прибрежной гальке. А к шхуне, прикрывшись пиратским тряпьем, на трех шлюпках приближались гардемарины. Боцман, впрочем, тоже был на лодке. Он сидел на носу и угрюмо смотрел на приближающийся борт родной шхуны. Руки ему развязали, но морской кортик Завалишина, который подпирал его с одной стороны, ощутимо воткнулся в бок, причиняя большие неудобства. С другой стороны сидел Нахимов. Завалишин незаметно наклонился к уху боцмана.

— Remember, if something — you’ll be feeding sharks with your own guts in no time! Get up![12]

Несмотря на годы, проведенные в море, боцман плавал как топор, но сообщать об этом русскому он, понятно, не собирался. Кряхтя, он поднялся на ноги и замахал вахтенному руками.

— All hands on deck!!! Damned Russians beat shit out of the Red Asses! They are after us now![13]

На шхуне забегали. Почти сразу же у борта показался капитан. По своему обыкновению, он открыл было рот, чтобы разразиться проклятиями, но вспомнив, что с дикцией у него теперь не все в порядке, со звериным рычанием выхватил из-за пояса пистолеты и навел их на несчастного боцмана. Но в этот момент заметил Завалишина.

— Who the hell is with you?!![14]

— That’s one of the Russians!!! Captive!!! We took him for ransom![15]

С борта тем временем скинули веревочный трап. Послышался звук поднимаемой якорной цепи. Шлюпка, развернувшись боком, мягко ударилась о борт шхуны. Завалишин, имитируя, что у него связаны руки, первым пробрался к трапу. За ним — боцман, а за боцманом — Нахимов, который уже вместо Завалишина приставил кортик к его спине.

Капитан склонился принять Завалишина, продолжая вполоборота выкрикивать команды.

— Hoist the sails!!! All of them!!![16]

— Поздно! — сказал по-русски Завалишин, вскакивая на палубу шхуны.

Капитан резко повернулся к нему.

— What?!![17]

Лейтенант медленно приблизился к капитану и, как глухому, рявкнул ему прямо в лицо:

— I said, too late!!![18]