Форточка

— Тебе, Слава, сразу пользу подавай. Поезжай, лучше к Шурочке, а после обеда объявим общий сбор.

— Коля, что ты заладил, через слово. Шурочка да Шурочка?

— Привязался я к ней за две недели.

— Это не ребенок, а магнит какой-то! Крутит мужиками, как куклами. Зря ты к ней привязался. Через четыре дня привезем «лифты», неделю тебе на юстировку, и отправим девчат в Гродно.

— Во-первых, не вижу необходимости отправлять их в Гродно. Во-вторых, юстировка не нужна. Допуски были очень малые, сборка займет пару-тройку часов. А блоки управления мы уже отладили.

— Спасибо за добрые новости о «лифте». Но зачем нам две хрупкие женщины с ребенком? Одни заботы. Переправим в Польшу и совесть спокойна. Можно подсказать им, чтобы вовремя эмигрировали в Англию.

— Давай обсудим это через неделю.

— Хорошо. Настрой «лифт» на двенадцатый век. Я посмотрю, что там делается.

— Уже. Включаю на прогрев, собирайся. Может, сыну позвонишь. Вдвоем безопасней.

— Я выходить не буду. Температуру замерю.

* * *

Температура в «двенадцатом веке» была около нуля. Весна.

23 августа 2007 года

В Москву поехали Владимир с Николаем. Вячеслав остался закупать станки для механического завода Столля. Андрей занялся приобретением моторов для торпед, катеров и автомобилей Фрезе. Для этого он вылетел в Петербург. Там же нужно было найти по одному станку для Мосина. Китин потащил в Москву «якорь». На возмущенные стоны Коробова, заявил, что хочет там, в Москве, сразу опробовать. Глаза горят, температура повышена – сумасшедший изобретатель.

24 августа 2007 года

Весь день друзья делали замеры. Три предприятия, десять комплектов деталей. Ужасная работа.

На следующий день наметили вывоз деталей и заказали автомобиль. Тот должен был приехать к двум часам. Экспедитор, который привезет деньги, должен был забрать и детали.

— Коля, я немного волнуюсь по поводу «железа». Погрузим в машину, а по дороге груз перехватят.

— Деньги большие. То, что экономим на охране плохо, с одной секретностью риск слишком велик. У Славы все просто, отправили с экспедитором, и голова не болит. Я собирался опробовать «якорь», так давай с его помощью ту часть деталей, что содержат золото и платину вытащим в 1894 год. А отправку сымитируем на другой машине.

— Кит, давай попробуем. Два-три часа ничего не решают.

* * *

И первая, и вторая машины приехали в Воронеж без происшествий.

27 августа 2007 года

Коробов привлек для работ своего свояка, большого любителя поработать руками (Владимира Филипповича), и родственника жены, профессионального сварщика, слесаря, токаря и т. д., а сейчас пенсионера (Павла Павловича). Под руководством Китина, десять установок были смонтированы на грузовичках за два дня.

Китин созвонился с сыном и попросил его прилететь в Петербург. Коробовых в проекте было уже шестеро, Югиных трое (жену Андрея тоже пришлось посвятить в тайны «лифта», часть бизнеса принадлежала ей), Китин оставался один. Это ему перестало нравиться. Когда Коробов завел разговор о племяннике и зяте (муже сестры), Николай отреагировал на это крайне резко.

28 августа 2007 года

Четыре станка были отправлены на механический завод Столля, и Пал Палыч приступил к монтажу и обучению рабочих. Он приволок с собой в 1894 год массу инструмента. Особенно поразил всех ремонтников сварочный аппарат. Обычным рабочим более важен, конечно, был сменный инструмент.

— Коммерсанты, едри его мышь, станки по две тонны продают. Таскать замучаешься. Инструмент продавать надо, — раскритиковал Пал Палыч бизнес-план Югина-Коробова.

Глава 3.3. Вторая сделка. Опять четыре станка

Поменяли состав, а результат тот же.

Команда разделилась на три части. Вячеслав и Валентин поехали на юг, готовить базу для складирования оружия. Владимир и Николай поехали в Петербург, куда должен был прилететь сын Китина. Старший из сыновей Коробова, Валерий, совместно с женой Андрея, Полиной, начали готовить базу отхода в 1894 году, недалеко от Воронежа. Заодно, обеспечивая перемещение из 2007 года в 1894 год и обратно Пал Палыча.

* * *

До Петербурга ехали два дня. Грузовичок был старый, и ехать быстро было опасно. В пути много разговаривали. Обычно немногословный, Николай был немного возбужден в предвкушении встречи с сыном, и поэтому слишком болтлив. Владимир всегда был не прочь поговорить. На второй день Коробов начал сокрушаться о сроках. Неудачи со сбором денег грозили разрушить план спасения голодающих в 1932 году.

— У нас еще девять неразведанных миров. Зачем нам обязательно в двенадцатый век людей перетаскивать. Может в другом мире зима, и у нас будет два-три месяца в запасе? — с надеждой в голосе, размечтался Владимир.