Фотограф

Словно виртуоз-музыкант, дабы придать особую значимость своей сольной партии, он вставил эту фразу между двумя довольно долгими паузами. Этот точно рассчитанный ход не только не помешал, а напротив, добавил естественности его тону, помог ему с непринужденным видом произнести:

— Ведь с таким президентом как Пьер Маларш, который известен своей привычкой нарушать суровую дисциплину Елисейского дворца и независимым духом, что нередко приводит в отчаяние его телохранителей, преступнику наверняка представятся более легкие и гораздо менее опасные возможности…

XII

Венчание прошло без инцидентов. Были сделаны тысячи фотографий президента, выходящего из церкви под руку с молодой женой, но все они были похожи одна на другую и ни в одной из них не звучала та неожиданная нота, которая только и могла соблазнить такого эстета, как Гор. Он даже не соизволил прийти на площадь и наблюдал за церемонией по телевизору. Будучи уверенным в том, что она пройдет без помех, он все же испытал глубокое облегчение, когда все закончилось. Президент остался живым и невредимым и, надо полагать, он так никогда и не узнал, какому риску подвергалась его персона.

Был еще один человек, у которого гора свалилась с плеч, когда Пьер Маларш покинул церковь, и особенно после того, как в конце дня президент удалился в свои апартаменты. Эрст позвонил Марсиалю буквально через пятнадцать минут после окончания его дежурства.

— Ну и как?

— Одно слово: уф!

— В самом деле?

— Ты даже представить себе не можешь, какое облегчение я сейчас испытываю. Все прошло как нельзя лучше. У меня впереди, как минимум, две свободные недели, поскольку какое-то время он не будет появляться на публике. Хочу повидаться с тобой. Возможно, я сделаю тебе интересное предложение, но прежде всего я хочу тебя поблагодарить.

— Поблагодарить?

— Да. Кажется, в том доме со строительными лесами и вправду затевалось что-то подозрительное.

— Да что ты говоришь!

— Я тебе расскажу.

Они договорились встретиться в баре. Когда пришел Марсиаль, Эрст, уже опорожнивший свою рюмку, отвел друга в спокойный уголок, где им был зарезервирован столик.

— Сегодня я угощаю, — объявил телохранитель. — Это просто мой долг. Да будет тебе известно, твой взгляд фотографа, возможно, оказал нам огромную услугу. Тот дом, который ты заметил, очень подозрителен.

— Не может быть!

Это сообщение не доставило никакого удовольствия Марсиалю Гору, который в этот момент испытывал скорее даже острое чувство досады. Он вовсе не хотел ареста виновных и потому с замиранием сердца стал расспрашивать о подробностях.

— Владелец упомянутого дома увильнул от расследования. Он таинственным образом исчез, и есть все основания полагать, что он просто скрылся за границей. С другой стороны, кажется, доказано, что он принадлежал к одной мятежной группировке. Странное совпадение, ты не находишь?

— Возможно. А нет более определенных следов?

— Полиция продолжает расследование. И насколько мне известно, еще не завершила его.

Гор залпом опорожнил свой бокал и после минутного раздумья спросил:

— А что еще ты хотел мне сказать? Ты говорил, что у тебя есть для меня интересное предложение.

— Которое скорее всего тебя заинтересует. Ты помнишь одинокую прогулку Маларша в лесу?

— Конечно. И я хотел бы снова поблагодарить тебя за то, что ты сообщил тогда мне о ней.

— Так вот, я надеюсь предоставить тебе нечто в этом же роде.

— Нечто столь же благоприятное?

— Более благоприятное.

Сердце Марсиаля забилось сильнее.

— Более? Старина, это очень по-братски. Если ты сделаешь это для меня…

— Не надо слов. Повторяю: ты это заслужил.

Случай, на который только что намекал Эрст, действительно был для фотографа удачей. Речь шла о верховой прогулке Пьера Маларша, об одной из тех эскапад, которые время от времени любил совершать президент к вящему отчаянию своих телохранителей. Эрст, который был в какой-то степени его доверенным лицом в такого рода делах, сообщил об этом Гору накануне, зная, что друг придержит язык за зубами и будет на вершине счастья оттого, что ему представится возможность одному воспользоваться столь важной информацией. Укрывшись в зарослях, Марсиаль смог сделать довольно удачный снимок, который впоследствии был опубликован на первой странице одного еженедельника. Маларш поверил в то, что фотография была случайно сделана любителем и не стал придираться. Он дорожил своей репутацией спортсмена, человека, окруженного ореолом независимости, и публикация снимка, подтверждающего это, не могла вызвать его неудовольствия, тем более, что свидетель ему не докучал.

Эрст, разумеется, не мог часто делать такие дружеские жесты, опасаясь поставить под сомнение свое умение хранить тайны. Но время от времени это было возможно.

— Теперь я припоминаю. В тот день, когда мы с тобой встретились у церкви, ты пообещал мне устроить что-то в этом роде.

— Мне казалось, что это лучший способ развеять твои черные мысли. Так вот, уточним: ты знаешь о том, что президент собирается отправиться в длительную поездку по югу Франции, во время которой он задержится в родных местах, на средиземноморском побережье?