Фотография из Люцерна

– Его работы вызывают у меня кошмары. – Глаза молодого человека вспыхивают. – Изможденные лица на автопортретах, странным образом перекрученные чахлые тела… Чувствую, что художник пытается что-то донести, но я не могу понять, что именно. Возможно, он хочет продемонстрировать будущее этого мира – таким как он его видит. Все эти раздетые женщины, широко расставленные ноги… Должен признаться, мне неловко на них смотреть. Позы неестественные, нарочитые. Горящие глаза, они таращатся прямо на меня. То ли мертвы, то ли живы… Как туши на бойне. Эти картины пугают; в них нет ничего возвышенного, просто ночной кошмар. – Он смотрит на Лу. – Вы улыбаетесь.

– Да, поскольку описанное вами в точности соответствует, по моему мнению, намерениям самого Эгона Шиле. То, что его работы пробуждают в вашей душе кошмары, и показывает, насколько глубоко вас задевает его искусство. Он показывает вам глубины своего «я», обнажает их и бесстрастно демонстрирует мир своих фантазий.

– Это взгляд во тьму.

– Полагаю, в каждом из нас живет тьма. Отрицая тьму, мы только даем ей над нами власть. А признавая ее присутствие – как это делает Шиле, – мы чувствуем облегчение. То, что его работы показались вам непереносимыми, только подтверждает, как сильно они на вас действуют… Сколько вам лет?

– Скоро будет двадцать четыре.

– Полагаю, он ваш ровесник.

Молодой человек фыркает и возвращается к своему рисунку.

– Не могу представить, что рисовал бы подобное.

– Ваши работы хороши для туристов. Надеюсь, когда-нибудь вам хватит решимости и отваги исследовать собственную душу. Всю, включая самые темные уголки, существование которых вы сейчас так яростно отрицаете. И вот когда вы наконец осмелитесь, можно будет поговорить о настоящем искусстве.

– Я должен это обдумать.

– Обязательно. И если вы не в силах выразить всю глубину чувств в живописи, возможно, стоит поискать другой путь для самовыражения.

– Например?

– Не знаю. Только вы можете это определить.

Некоторое время молодой человек молча рисует, а затем вновь поднимает голову.

– Должен кое в чем признаться. Я обещал не следить за вами: это было условием для дальнейших встреч, и я его принял. Но хочу, чтобы вы знали, это было немыслимо трудно.

– Что-то вроде навязчивого желания?

– Простите?

– Вы чувствовали, что должны ходить за мной?

– Пожалуй. Да, полагаю, что так. Своего рода наваждение.

– А почему, можете объяснить? – Сейчас она слушает очень внимательно, стараясь понять причину притяжения – и тем самым осознать концепцию трансфера: переноса, о котором твердит Фрейд, когда речь заходит о технике психоанализа. – Я напоминаю вам кого-то из вашей прошлой жизни, близких людей?

Он качает головой.

– Скорее, меня привлекает ваша связь с Ницше. А больше всего фотография – та, которую вы не желаете обсуждать.

Лу испытывает замешательство, однако старается этого не показывать. Молодой человек откладывает карандаш.

– На снимке в ваш экипаж запряжены сразу Ницше и тот, другой господин. И у вас в руке кнут.

– Это просто шутка. Вся сцена целиком – идея Фридриха. Позы и расположение персонажей исключительно его выдумка; а декорации и реквизит – то, что нашлось в ателье.

– Но зачем?

– Я уже об этом писала. Мы праздновали заключение союза: вместе учиться, вместе писать, делиться энергией. Мы решили жить втроем. Возможный скандал нас не пугал, и Фриц хотел отметить принятое решение. Поэтому он затащил нас в ателье и настоял на том, чтобы сделать снимок.

– Все это так странно…

Лу улыбается.

– Поверьте, вы не единственный, кто так говорит. Меня все время спрашивают: «О чем выдумали? Что все это значит, что говорит об отношениях между вами тремя?» Сестра Фрица презирает меня за многое, не в последнюю очередь за это фото. Она не сомневается, что идея такого сюжета принадлежит мне – мол, я хотела всем показать, что ее брат всецело находится в моей власти. Какая глупость! В то время мне едва исполнился двадцать один год! Я, конечно, была наивной, однако не до такой же степени! Да, я показывала снимок знакомым, – но просто, чтобы их насмешить. Вот и все! «Дурацкая фотография, верно?» – спрашивала я, они смеялись, и разговор переходил на другие темы. А позже те же самые люди – те же самые! – начали распускать сплетни и делать гадкие намеки! Пожалуйста, объясните мне, почему эта маленькая глупая карточка оказывает на вас настолько мощное воздействие, что толкает на слежку по всей Вене – и, если я поняла верно, почти против вашей воли?

Молодой человек потирает подбородок.

– Вы говорите, снимок был сделан в шутку, но надо мной он имеет неодолимую власть. Говорят, ваш разрыв с Ницше подвиг его написать «Так говорил Заратустра». Это правда?

– Не имею представления. Если в какой-то крошечной степени я и вдохновила Ницше на написание этого труда, то, конечно же, это для меня величайшая честь.

Молодой человек решительно переворачивает альбом рисунком вниз.

– Признаваться, так уж до конца. Я давал слово не следить за вами, и я его сдержал. Однако вы не запрещали мне следовать за вашими знакомыми.

Лу ошеломлена.

– И вы…

Ее собеседник кивает.