Фотография из Люцерна

Все идет, как запланировано. Я искренне восхищаюсь Рексом: он поставил действие, наполненное ощущением скрытой угрозы. Актеры преображаются на глазах: пара движений, скупые жесты – и вот уже девушки вызывающе накрашены, а мужчины агрессивны, хитры и похотливы. Снова дымят потушенные прежде сигареты, и по комнате расползается сизый чад. В бокалах плещется ядовитого цвета жидкость с подтаявшими кубиками льда. В ушах пульсирует оглушительная музыка. Шум, голоса, визгливый хохот.

Входит Майк. Он не уверен в себе и растерян. Вертит головой, замечает меня и нерешительно приближается. Я отчаянно мотаю головой. Напрасно. Я шепчу, что не могу с ним поговорить, кошусь в сторону Пузана, который расселся в кресле, похожем на трон.

Пузан кивком подзывает Майка к себе. Советует хорошенько отдохнуть и расслабиться.

– Выбери другую девочку. Зачем тебе эта? Корчит из себя невесть что, а всего-то дешевая обколотая шлюха.

Майк что-то возражает, пузан ухмыляется.

– Взгляни, у нее же ломка. Выпросит у моих мальчиков дозу и послушно за это отсосет, да и клиенты уже ждут. Они платят хорошие деньги, так что малютке Шанталь придется немножко потрудиться.

Подручные сутенера волокут меня в заднюю комнату. Сквозь открытую дверь Майк видит гигантскую кровать, на которой сплелись в один колышущийся узел обнаженные тела. Он видит, как мне связывают руки и срывают одежду. Ко мне приближается старуха: глаза густо подведены черным, высокомерный взгляд, в руке шприц. Я кричу, извиваюсь, пытаюсь вырваться, но хватка у громил крепкая. Игла вонзается в кожу. Бандиты срывают с меня бюстгальтер и швыряют на кровать. Пузан командует:

– За работу!

Поворачивается к Майку, ухмыляется – и захлопывает дверь.

Тут в игру вступает Рекс. Его персонаж – Дружелюбный Гость. Он отзывает Майка в сторону и объясняет, что сутенеру не нравится, когда «девочки прокручивают собственные делишки».

– Что ты на ней зациклился, парень, другие малышки ничуть не хуже.

То и дело хлопает дверь: в заднюю комнату входят все новые клиенты. Оргия продолжается.

– Да плюнь ты на нее! – говорит Дружелюбный Гость. – У этого хозяина не забалуешь. Сама виновата, нечего было выделываться.

Наконец, сцена оргии подходит к концу. Я сползаю с кровати и пробираюсь в дамскую комнату – привести нервы в порядок и успокоиться, и снова смотрюсь в зеркало.

– Считала себя элитной дамой для особых клиентов? – спрашиваю я у отражения. – А на самом деле всего лишь дешевая шлюха у хозяина на привязи.

Я настраиваю себя на дальнейший спектакль. Размазываю грим и тащусь обратно в заднюю комнату. Старуха со шприцем выводит губной помадой ярко-красную надпись «Шлюха» у меня на спине и «Свинья» на груди. Связывает мне руки спереди, надевает собачий ошейник и отдает поводок одному из громил. Меня волокут в гостиную; вечеринка в полном разгаре.

Теперь надо, спотыкаясь, пройти через зал, изображая наркоманку.

Прикрываю глаза и повторяю мантру, которую всегда твержу перед выходом на сцену: «Ты боец! Ты сможешь!»

Шаг вперед. Гости расступаются; на меня направлены десятки взглядов. Вокруг кричат и улюлюкают, все в полном восторге. Я твержу себе: «Не плачь! Не показывай им свою боль!»

Заставляю себя смотреть прямо на на них. Голова поднята, на лице никаких эмоций. Их взгляды пронзают меня насквозь. Как же эти люди мечтают сорвать с меня все мои защитные покровы, уязвить, изодрать в клочья душу. Сейчас это не люди – толпа, и в своем злом торжестве они чувствуют себя безнаказанно. Они жаждут стать свидетелями окончательного падения. Противостоять им – на это уходят все мои силы.

Внезапно один из громил резко меня толкает. Я теряю равновесие, падаю на пол. Его напарник хватает меня за поводок, рывком поднимает. Толпа в восторге. Кто-то говорит: «Правильно. Будет знать». Мерзкая старуха протискивается вперед и выдыхает сигаретный дым прямо мне в лицо. На мгновение я ловлю взгляд Майка. Он смотрит, не в силах отвести глаза. Я вижу в них сострадание. И благодарна за это.

Я унижена не притворно – на самом деле. Жестокость толпы почти осязаема. Мы с Майком по-прежнему держимся друг за другом взглядом… И тут карга хватает меня за ошейник, тянет к себе и с яростью плюет в лицо.

Ведь предполагалось, что Майк примет участие в травле? Но он не хочет, он потрясен тем, через что мне приходится пройти, – и это придает сил.

Все-таки в нашем жестоком мире остались еще доброта и человечность.

Третий, заключительный акт драмы. Те же участники, только действие переместилось в приватный стрип-клуб. Там, в соответствии со сценарием, мне предстоит пройти последнюю стадию унижения.