Фотографов с рук не кормить

Телефон, который я так и не выпустила из руки, не включался. Черт! Сколько же сейчас времени?! Нужно срочно зарядить мобильник. А еще — аккумуляторы для камеры. И слить все рафки на комп, чтобы была пара запасных флешек! И позвонить ребятам, что я еду, и… Я заметалась в стиле «хватай мешки, вокзал отходит!».

«Надо-надо-надо» — эти мысленные «надо» сыпались на меня, как горох из прохудившегося мешка, сразу целой кучей. Супербонусом к ним шло все накапливающееся раздражение. Оно — то, к слову, и оказалось отличным стимулом, что бы привести себя если не в божеский вид, то во вполне себе бодрый.

Сумка с проводом для телефона стояла в прихожей. А вот рюкзак с камерой, зонтики, отражатели, штатив и свой ноут я, помнится, отнесла в зал.

Поставив смартфон на подзарядку, я только тогда задалась вопросом: а где Ник? Заглянула на кухню. Но там его не было. Внутри что-то екнуло. Я вся подобралась, по опыту зная: если люди, как и вещи, не обнаруживаются там, где их оставили, — это не к добру. Мысль, что Ник мог по-тихому уйти, прихватив что — то ценное, скребла на периферии сознания, когда я тихонько приоткрыла дверь в зал. И первое, куда бросила взгляд, — это угол. Там целыми и невредимыми лежали и мой рюкзак, и свёрнутые в круглые чехлы отражатели… И в кресле, полубоком ко мне, нагло захватив мой ноут, сидел собственно Ник, пристально глядя в экран.

Я задохнулась от возмущения. Взять мой комп! Запароленный, между прочим! Влезть в него! Да у меня там все личные данные! И личный банковский кабинет, и документы, и некоторые заказы… хотя фото я в основном обрабатывала на более мощном стационарном компе, оставшемся у Стаса.

При воспоминании о бывшем я разозлилась еще больше. Хоть психовать на двоих сразу оказалось и тяжело, но я справилась. И крикнула во всю мощь своих легких. И нормальному, вменяемому человеку стоило бы устрашиться. Ну хотя бы усовеститься. Извиниться. А он… он просто ответил на мой вопрос! Гад! Причем произнес это спокойно так, с интонацией «и тебе доброго утра».

— Как включил? Обошел защиту. — И, видимо, поняв что — то по моему лицу, добавил: — Ладно, Ань, не злись на меня.

— А может, ты не будешь давать повода? — Сжала кулаки, из последних сил пытаясь удержать себя в руках. Но чувствовала: еще немного — и я таки вырвусь!

— Ань, успокой…

Зря он так! Нельзя взволнованной женщине говорить «расслабься», «не обращай внимания» или «остынь» — это слова-запалы, что поджигают короткий бикфордов шнур терпения. Триггеры, на которые девушки реагируют и в два года, и в сто два одинаково — психуют. Правда, во младенчестве это крик, а в старости — остервенелое ворчание. Но итог один: мужику моментально после его «совета» становится от этого во сто крат хуже, чем было до сакраментальных слов.

— Кто тебе позволил трогать мой комп! — Я прищурилась.

— Я подумал, ты не будешь возражать, — отозвался этот смертник, впрочем аккуратно закрывая ноут и откладывая его в сторону.

— Представь себе, возражаю. Очень. Могу даже матом! А сейчас — на выход. Ночлежка закрыта!

Я ринулась прочь из зала, чтобы лично выпроводить наглеца из квартиры. Вот только не успела.

В коридоре, у распахнутой настежь двери в спальню, прямо напротив входа, Ник нагнал меня, схватил за руку.

— Постой! Ань, ну погоди же ты!

Вот только, когда женская решимость уйти встречается с мужским желанием удержать, произойти может все что угодно. От ссоры до брака. Это уж зависит от силы чувств. В нашем случае перевесила сила земного тяготения. Я развернулась на пятках, волосы хлестнули по лицу, а потом я полетела на встречу с полом.

Ник, ухвативший меня за плечо, попытался удержать, но я, инстинктивно вцепившись в него, лишь сделала хуже. Мы оба потеряли равновесие и таки грохнулись на ламинат. Причем я снизу, пребольно ударившись затылком. Так, что звездочки в глазах заплясали.

Его дыхание коснулось моих губ. Так близко оказались наши лица — их разделяла всего пара сантиметров. И еще — целая стена. Стена тишины. Доля секунды, на которую наши взгляды встретились. Моя злость. Его беспокойство.

Наверное, я все же сильно приложилась, потому как мозг переклинило. Иначе с чего я вместо того, чтобы тут же оттолкнуть этого гада, высказав все, что о нем думаю, сама себя оборвала на ещё только первом зародившемся в горле звуке гневной тирады?

А может, виной всему глаза Ника, в которые хотелось смотреть долго и без стеснения? Их затягивающая, манящая темнота и янтарный огонь, бушующий в самой глубине. Этот взгляд не впивался в меня, не сверлил, не требовал, не пронзал, не ранил. В нем были лишь раскаяние и… забота. А еще что-то такое, отчего мое сердце пропустило удар.

— Аня, прости, — звук хриплого голоса разорвал тонкую, но натянутую до предела нить.

— Лучше слезь с меня, а уж потом извиняйся, — я фыркнула, возвращаясь в реальность, где время и не думает замедлять свой бег, а жизнь и вовсе бьет ключом. Причем газовым, разводным. С размаху. По голове. А у судьбы на такой случай, увы, касок не предусмотрено.